22

22

Как только мне было предъявлено обвинение и у нас дома произвели обыск, мой тесть решил уехать из Орши. Он ушёл из отдела снабжения ещё в год нашего приезда, как только убедился в том, что его зарплаты не хватит даже на фаршированную рыбу по субботам и устроился на работу в небольшой ларёк. За эти годы ему удалось скопить кое-какие сбережения на «чёрный» день. Теперь он больше не был в финансовой зависимости от нас и решил не рисковать своим состоянием.

Трудным было прощание Анечки с родителями. Они покидали её в самое трудное время, когда в любой день она могла остаться одна с двумя детьми, когда совсем не исключалась возможность и её ареста по делу о недостаче консервов. Больше всего нас обоих тревожила мысль о судьбе трёхлетних близнецов, которые в этом случае становились сиротами.

Уезжали родители на Украину, в Днепродзержинск, где они жили до войны и где находились многочисленные родственники. В ночь перед их отъездом никто из взрослых, кроме деда Абрама, не спал. Баба Рета не отходила от кроватки внуков и плакала. Она очень любила их и не представляла себе, как они будут одни. Было тяжело и обидно, что так удачно начатая служебная карьера внезапно оборвалась, что в этот трудный час от нас отвернулись все, даже родители.

Я часто тогда задавал себе вопрос: как могло случиться, что никому до нашей беды не было дела, что никто даже не пытался нас защитить. В стороне оказались и директор, и руководство министерства, которые ещё недавно восторгались нашими успехами в работе и самопожертвованием ради дела, которому служили. Даже коллектив, которому часто отдавали предпочтение перед семьёй и детьми, вроде оказался безразличен к нам.

Уезжали родители накануне Хануки. Перед отъездом дед тепло попрощался с внуками, поцеловал их и дал каждому необычно большую сумму «ханукагелт».

На прощание мальчики дружно воскликнули:

-Их бин а ид!

Бодрый и довольный своими внуками, дед Абрам направился к ожидавшей его директорской машине, на которой мы проводили родителей на вокзал.