140

Рождение второго ребёнка в семье Вовочки было воспринято двумя другими молодыми семьями, как призыв к действию. В конце 1983-го года Верочка объявила, что ждёт второго ребёнка. В связи с этим она отказалась от своей очереди на отдых в Ассари предстоящим летом и уступила это право семье Мишеньки, оговорив возможность поездки с нами Наташки.

Нам удалось договориться о выделении трёхкомнатного “Люкса” на ведомственной базе отдыха “Олайне” и в начале июня семья из шести человек, включая двух старших внучек, отправилась на Рижское взморье.

В том году первый летний месяц в Прибалтике оказался необычно тёплым. Стояли ясные солнечные дни и море прогрелось до 18-19 градусов. По утрам, когда все ещё спали, мы с Мишенькой отправлялись на море, где делали зарядку и купались. Он хорошо плавал и заплывал далеко. Я не поспевал за ним и очень волновался, когда сын отрывался от меня и терялся из виду. На пляже в это время всегда было безлюдно, вода по-утрам была холодной, и я боялся, что, если ему вдруг понадобится помощь, некому будет её оказать. Мишка не раз обещал не тревожить меня своими заплывами, но каждое утро всё повторялось вновь. Мне ничего не оставалось, как заплывать вместе с ним, и когда сын видел, что мне это тяжело, он возвращаля к берегу, чтобы не подвергать меня опасности. После купания мы долго гуляли по лесу и, только, когда солнце начинало припекать, возвращались домой, где всё уже было готово к завтраку.

Эти утренние часы с Мишенькой доставляли много удовольствия. Он был смелым и отчаянным, с ним было тревожно и волнительно, но вместе с тем я чувствовал себя как-то по особому легко и мне было приятно быть рядом с ним. Нам не часто удавалось это в его детстве и юности из-за моей занятости по работе, мы редко с ним встречались, когда он покинул наш дом после института, и только раз в году виделись теперь, когда он поселился на Севере. Ни раньше, ни позже я так много не общался с дорогим моему сердцу старшим сыном.

Многое было рассказано Мишеньке и о многом поведал он мне этим летом на отдыхе в Ассари. Главное, в чём я тогда пытался убедить его, была целесообразность скорейшего возвращения на “Большую землю”.

Нельзя сказать, что он не понимал моих доводов. Более того, мне даже казалось, что он с ними соглашался. Единственное, в чём мы тогда не пришли к согласию, были сроки. Я настаивал на его возвращении по истечении трёхлетнего контракта, а он просил ещё несколько лет, чтобы иметь возможность более полно реализовать свои возможности.

Не могу забыть с каким увлечением Мишенька рассказывал о своих планах на ближайшие годы. Тут было и расширение производственной базы участка, где он был единоличным хозяином, и совершенствование системы управления качеством работ, и программы обучения кадров, и многое другое. Главное, что радовало сына на Севере, было уважение начальства и подчинённых, и почти полное отсутствие антисемитизма. Ему даже казалось, что в райкоме (он был членом партии и секретарём первичной парторганизации управления) и в Главке к нему относились лучше, чем ко многим другим его коллегам по службе и общественной работе.

Он, не без гордости, рассказывал о высоких заработках, частых премиях, множестве добротных вещей, которые ему удалось приобрести за эти годы и, конечно, о прекрасной квартире, которую ему выделили вне очереди, как лучшему работнику управления.

Было приятно слышать о производственных успехах сына, об уважительном к нему отношении в коллективе и в городе, но какое-то предчувствие не покидало меня и сердце подсказывало, что его нужно как можно скорее вернуть домой. Я продолжал настаивать на своём, пытаясь всеми путями убедить его в своей правоте. Когда Мишенька исчерпал все доводы, он предложил встретиться в Советском, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой и условиями их жизни, и, с учётом этого, принять окончательное решение о возвращении в Минск. Поняв бесперспективность своих усилий, я был вынужден согласиться с этим предложением.

Лучше всех на отдыхе чувствовала себя Алёнка, которой было тогда около восьми лет (она уже была во втором классе). Ей всё здесь безумно нравилось: море, солнце, лес, обшество двоюродной сестрички и многих ровестниц по двору. С ней были любящие и заботливые родители, а бабушка и дедушка уделяли ей больше внимания, чем другим членам семьи, потому что она была самой маленькой, приехала с Крайнего Севера и больше других внуков нуждалась в отдыхе, а ещё потому, что целый год её не видели.

Может быть поэтому, а может по складу своего характера, она поверила в свою исключительность и стала завидовать Наташке, которая была душой детской компании и признанным лидером малышей во дворе. Дети безоговорочно ей подчинялись и охотно выполняли её команды. Алёнке тоже хотелось быть вожаком и она стала жаловаться нам на сестричку, обвиняя её в несправедливом к ней отношении. То ей мячик или другие игрушки реже, чем другим детям, доставались, то её жмурить чаще других заставляли. Мы, конечно, старались поддержать свою младшую внучку и, не вникая в детали, во всём упрекали Наташу. Однажды, мы в наказание за якобы нанесенные Алёнке обиды, решили оставить её на полдня дома, лишив возможности играть с детьми во дворе.

Наша старшая внучка, которая обычно мужественно выносила все наказания и редко плакала, на этот раз разревелась навзрыд:

-Вы обижаете меня, потому что здесь нет моей мамы, которая могла бы меня защитить, - сквозь слёзы упрекала она нас в незаслуженном наказании.

Когда позднее к нам в дом пришла группа детей и в один голос стали защищать Наташку, нам стало очень неудобно перед ней и её подружками. Мы были вынуждены извиниться и отменить своё наказание, а Ирочка тогда очень строго наказала Алёнку.

Этот случай убедил меня в нашем педагогическом невежестве и стал серьёзным уроком на будущее. Не только мы, взрослые, но и наша младшая внучка, сделали для себя должные выводы, и больше таких конфликтов не было.

Мы осмотрели с детьми достопримечательности Ассари и других курортных мест взморья, побывали в зоопарке, местах отдыха и на аттракционах, любовались красавицей Ригой и совершили поездку на теплоходе в открытое море. Вечером часто гуляли по набережной, а перед сном подолгу засиживались у камина.

Каждый день ходили к междугороднему телефону-автомату, чтобы узнать о самочувствии Верочки. Она успокаивала нас, убеждала в полном благополучии и желала хорошего отдыха. Так было до 28 июня. В этот день её домашний телефон упорно молчал и нас охватило тревожное ожидание. Всю ночь не могли уснуть в ожидании вестей из Минска, а рано утром почтальон доставил телеграмму Жоры: “Верочка родила девочку. Назвали Анечкой. Самочувствие мамы и дочки хорошее”.

На следующий день мы покинули гостеприимную базу отдыха и возвратились домой, чтобы познакомиться с новорожденной внучкой и помочь по уходу за ней.