60

60

Было очень обидно, что несмотря на усердие в работе и большие старания, я оказался выдворенным из предприятия, которое за последний год стало одним из лучших в отрасли. Я вновь и вновь перебирал в памяти случившееся, стремясь определить, где и в чём допустил ошибку. Может быть не следовало вмешиваться в работу скотобазы, тем более, что она находилась в подчинении директора? Может лучше было сделать вид, что не замечаю злоупотреблений Зильберга и заниматься больше чисто инженерными вопросами и капитальным строительством? Может следовало крепче держаться протянутой крепкой руки Синицына, которая вела к дружбе, согласию и полному удовлетворению всех мыслимых потребностей и желаний?

Будоражащие меня вопросы не давали покоя ни днём, ни ночью. Ведь подобно Синицыну поступали и Варакин, и Доброшинский многие другие директора, главные инженеры, с которыми пришлось встретиться на своём служебном пути. Может быть с этим следовало смириться, как с неизлечимой болезнью, как с социальным злом, которое тогда поразило всё наше общество? Может быть... Но куда в таком случае девать обыкновенную человеческую совесть, имеющуюся у каждого из нас? Как можно без конца призывать людей к честности, а самим воровать? Как можно увольнять и судить рабочего за мелкое хищение, а самим похищать огромные суммы государственных средств? Такому лицемерию нужно ещё и научиться. Как ни терзал себя сомнениями, как ни старался найти ошибки в своём поведении, как не пытался оправдать действия и решение Синицына о моём выдворении с комбината, я всё более приходил к выводу, что иначе поступить не мог, что, если бы пришлось начинать всё сначала, то поступил бы так же.