3

3

Первый день работы в должности начальника ещё не существующего консервного цеха я посвятил изучению проектной документации и составлению перечня подлежащих выполнению работ для пробного пуска цеха. Подготовил также ведомость недостающего оборудования, приборов и материалов для комплектации первой очереди строительства.

Несмотря на то, что меня почти никто не отвлекал на текущие дела, закончить эту работу в длинный летний день не удалось и я продолжил её в отведенной мне жилой комнате, где кроме металлической кровати и прикроватной тумбочки был небольшой столик, два стула и настольная лампа.

Уже было далеко за полночь, когда работа была, в основном, закончена.

Рано утром, задолго до начала рабочего дня, вооружённый подготовленными накануне материалами, я ожидал директора и главного инженера в их приёмной. Первым пришел Поляков. Свой ранний приход он объяснил тем, что любит поработать утром с почтой. В это время ему никто не мешал и к приходу работников заводоуправления он успевал выполнить эту рутинную, но важную работу. Он подробно распросил о моём обустройстве на новом месте, поинтересовался наличием продуктов для завтрака и ужина и велел приходить на обед в директорскую комнату столовой, где обслуживают лучше и обеды повкуснее.

Вскоре пришел главный инженер Алпатов, который, не заходя в свой кабинет, уселся в кресло у директорского стола и приготовился слушать меня. Я начал с того, что теперешние темпы работ исключают возможность выполнить задание наркома по вводу цеха в эксплуатацию к середине августа. В подтверждение этого я показал подготовленные мною комплектовочные ведомости и перечень оставшихся работ. Мною было предложено готовить суточные задания по монтажу и наладке оборудования и проверять их исполнение на ежедневных планёрках до начала работы с участием руководителей подрядных организаций и специалистов комбината. Кроме того я просил дать указание по набору рабочих и организации месячных курсов по их подготовке.

Мои предложения и просьбы были приняты, и главный инженер отправился со мной в цех для решения ряда неотложных вопросов на месте. По дороге зашли в отдел строительства. Там Алпатов приказал его начальнику Кузьменко в суточный срок создать и возглавить бригаду маляров-штукатуров для выполнения отделочных работ в консервном цехе в помощь подрядной строительной организации. Напрасно тот доказывал, что это приведёт к срыву работ по капитальному и текущему ремонту других цехов, их подготовке к сезону массового поступления скота. Главный инженер был неумолим и настаивал на безусловном выполнении своего распоряжения, а когда Кузьменко сослался на отсутствие красок и других необходимых материалов, он вынул из бокового кармана несколько сотенных купюр и велел купить всё в магазинах или на рынке с предоставлением ему счетов и актов.

Я тогда удивился с какой лёгкостью Алпатов отдавал свои деньги на покупку стройматериалов. Словно угадав мои мысли он объяснил, что без этого нельзя обойтись когда необходимо что-либо срочно сделать, а добыть дефицитные материалы в организациях централизованного государственного снабжения невозможно.

Главному механику Кобышеву и главному энергетику Минцу, явившимся в консервный цех по вызову Алпатова, было приказано выделить в помощь подрядным организациям слесарей и монтёров, и лично возглавить их работу. Когда они стали возражать, что это не может быть сделано без ущерба работе других цехов, главный инженер велел организовать сверхурочную и двухсменную работу, которую обещал щедро оплатить. Кроме того, он выделил крупную сумму для премирования работников за ввод в эксплуатацию консервного цеха.

В беседе с прорабами подрядных организаций Алпатов призвал ускорить работы с расчётом их завершения к середине августа. Его призывы не возымели на них должного воздействия и они открыто называли эти планы авантюрой. По их оценке сдать цех в эксплуатацию раньше октября было просто невозможно. Настроение прорабов заметно не изменилось и после того, как им было обещано бесплатное питание для строителей и выделение дополнительных рабочих из ремонтных служб комбината.

Признаюсь, что и мне тогда не верилось в возможность выполнения такого большого объёма работ за несколько недель. Самую большую тревогу вызывал монтаж и наладка импортной линии «Bliss» производительностью 80 банок в минуту. По своему техническому уровню и степени автоматизации она существенно отличалась от подобной отечественной техники. Не было и опыта её эксплуатации. Вся документация была на английском языке, которым прилично владел только главный энергетик Миша Минц - выпускник Одесского политехнического института, направленный на комбинат по распределению специалистов в прошлом году.

Я попросил Алпатова договориться с Мишей о переводе на русский язык объяснительной записки и инструкции по эксплуатации линии.

С помощью старожилов удалось разыскать опытного механика по жестяно-баночному оборудованию, который работал на комбинате ещё с довоенных времён и в прошлом году ушел на пенсию. Иван Захарович Михайлов был механиком самоучкой. Хоть у него и не было никакого технического образования, он имел редкое чутьё к пониманию техники, позволявшее ему сравнительно быстро изучить практически любое, даже самое сложное оборудование. Этому способствовали его умелые руки и большой опыт. До войны его часто приглашали на другие консервные предприятия страны в случаях неполадок в жестяно-баночных цехах. Правда, с такой сложной и высокопроизводительной техникой, как линия «Bliss», ему пришлось встретиться впервые, но, польщенный вниманием и персональным окладом, который ему назначили, Михайлов смело взялся за порученное дело.

В течение нескольких дней положение в цехе резко изменилось. Количество строителей и монтажников удвоилось, организовали двухсменную работу, возросла организация труда и ответственность за выполнение заданий.

На ежедневных планёрках оперативно решались возникающие проблемы и с каждым днём росла уверенность в возможности пуска цеха в установленный срок. К каждой планёрке я готовил информацию о выполнении заданий и перечень возникших нерешённых вопросов.

Нужно отдать должное Алпатову. Он проводил в цехе большую часть своего рабочего времени и проявил завидные организаторские способности. При этом он умело пользовался различными методами поощрения, включая доплаты за сверхурочные работы, аккордную оплату труда, премии за выполнение особо важных заданий. Наиболее трудные вопросы нередко решались за бутылкой. При этом стоимость спиртного обычно оплачивалась им из собственного кармана. Нужно сказать, что такой способ решения трудных проблем оказывался тогда весьма эффективным. От него не отказывальись и позднее. Более того, масштабы его применения всё более росли и им пользовались практически на всех уровнях управления и руководства народным хозяйством страны.

Когда работа пошла на лад и уже не было сомнений в её своевременном завершении, случилась беда, чуть не сорвавшая всё дело. В конце июля арестовали Алпатова. Его привезли на комбинат для передачи дел в милицейской спецмашине с решетками на окнах, в сопровождении двух милиционеров. Обвиняли его в хищении в особо крупных размерах.

Тогда действовал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7-го июня 1947-го года, согласно которому даже за мелкое хищение виновные осуждались на срок до семи лет тюремного заключения. По этому Указу за решеткой оказались миллионы людей во всех отраслях экономики, но больше всего от него пострадали работники пищевой промышленности.

Многим было трудно удержаться от соблазна и не прихватить из цеха, уходя домой, кольцо колбасы или кусок мяса, когда семья голодала, а зарплаты хватало, в лучшем случае, на хлеб и молоко. Как не ухищрялись спрятать «патепу», как тогда называли краденую продукцию, как не договаривались с охраной о расчётах за пронесенные через проходную продукты и их дележе, при налётах и засадах милиции и проводимых ими тщательных обысках, похищенные продукты часто изымались и расхитители оказывались на скамье подсудимых. Судили тогда очень жестоко, не принимая во внимание никакие причины и обстоятельства.

Указ был подготовлен по личному указанию Сталина и его исполнение находилось под жёстким контролем. Особо строго наказывались групповые хищения и воровство в особо крупных размерах. Алпатова именно в этом и обвиняли. Вместе с ним были тогда арестованы ряд других работников производственных цехов и отдела сбыта комбината.

Судя по тому, как бывший главный инженер тратил личные деньги на покупку дефицитных материалов для строительства консервного цеха, можно было догадаться, что деньги эти не были трудовыми и что он был соучастником или организатором хищения в крупных размерах.

Как мне тогда рассказали, за последние четыре года на комбинате сменилось четыре директора и шесть главных инженеров. Почти все они обвинялись в хищениях, к которым были сами причастны, или не смогли предотвратить. Трудно сказать были ли все они действительно в этом повинны, но за решёткой на большие сроки оказались все. Тогда часто нельзя было доказать свою правоту, если даже ты не совершал преступления.

В случае с Алпатовым не было сомнений в его виновности. Тем не менее мне было очень жаль, что мы лишились организатора строительства. Его арест не мог не сказаться на темпах стройки. Они заметно снизились и ввод цеха в установленный срок вновь стал вызывать большие сомнения.

Исполнение обязанностей главного инженера было возложено на главного механика Кобышева. Он к этой должности не рвался, чувствовал себя в ней временно, поэтому большой инициативы и активности не проявлял. В этой обстановке помочь делу мог только директор. Он хоть и мало разбирался в строительстве, совершенно не знаком был с производством, но всё же активно включился в работу.

Теперь он, а не главный инженер, проводил ежедневные планёрки и оперативно решал возникающие проблемы. Особенно эффективным было его участие в решении кадровых вопросов. По его указанию отделом кадров были, в основном, укомплектованы штаты инженерно-технических работников и произведен набор рабочих. Была создана школа по их подготовке. Обучением технологии консервного производства мне приходилось заниматься самому, что оказалось полезным не только для рабочих, но и для меня. Пришлось подробно изучить технологические инструкции и незнакомое импортное оборудование.

В конце июля директор выполнил своё обещание и освободил для нашей семьи всю трёхкомнатную квартиру, в которой мне до сих пор принадлежала только одна небольшая спальня. Две другие комнаты занимал ведомственный санитарный врач, который работал в прямом подчинении наркомата. Это был ещё молодой человек, неженатый, отрабатывающий в Орше трёхлетний срок, как молодой специалист, после окончания Ленинградского медицинского института. Звали его Виктором, а на службе величали ещё Васильевичем. Вёл он себя независимо от руководства комбината и отличался большим нахальством и наглостью. Пользуясь своим положением он мог оштрафовать любого начальника цеха и даже приостановить производство, если не удовлетворялись его требования или просто капризы.

Желая угодить грозному доктору, ему носили домой любые изделия, что производились в цехах и даже спирт, который применялся в жестянобаночном производстве и использовался для анализов в лаборатории. Продуктов приносили больше, чем он мог употребить, и много их плесневело и выбрасывалось. Виктор раздавал колбасные изделия, копчёности своим знакомым и пользовался ими для презентов в нужных случаях.

Предлагал он и мне эти продукты, но у меня в них не было необходимости и я от этого отказывался. Чтобы сохранить добрососедские отношения мы несколько раз вместе поужинали и даже выпили из его неиссякаемых спиртных запасов. Поскольку я не часто мог себе это позволить, а в пьянке мы с ним вообще находились в разных весовых категориях, он вскоре отказался от моей компании и почти ежедневно пьянствовал с разными незнакомыми мне людьми.

Застолья эти были очень шумными и нередко продолжались до полуночи, что лишало сна и покоя. Поэтому, когда мой сосед объявил мне в середине июля о переселении в отдельную двухкомнатную квартиру в директорском доме, я не смог скрыть своей радости за него и, конечно, в первую очередь за себя. Это означало, что мне достанется трёхкомнатная квартира вполне достаточная для всей нашей семьи, приезд которой ожидался в конце месяца.

Кузьменко, который жил в нашем доме и занимал с женой двухкомнатную квартиру на втором этаже, получил указание директора произвести необходимый ремонт и подготовить выделенные нам комнаты к приезду семьи. Желая укрепить добрососедские отношения, он, несмотря на дефицит в материалах и недостаток людей, выполнил ремонтные работы быстро и на высоком уровне и, когда пришла телеграмма о приезде семьи, шикарная по тому времени квартира была в полной готовности.