У своих!
У своих!
В то время, когда мы в замешательстве разглядывали минометчиков, послышались короткие очереди. И впереди — немцы. Куда же теперь?
Я не думал, что удаляясь от минометчиков, мы попадем на северную опушку леса, к деревенским огородам. От ближних хат нас отделяло двести-триста шагов.
Во дворе — одном и другом — пусто. В восточной части села, открытой для наблюдения, разорвалось две, потом еще две мины. Где пехота, которая отошла из леса? Удерживает село или откатилась дальше? Необходимо выяснить, прежде чем мы оставим опушку.
Но мои товарищи не желали считаться ни с какими доводами.
— ...где передовая, о которой вы говорили? — спрашивал нетерпеливо Меликов. — Подойдут немцы вот-вот... нужно быстрее выбраться из леса... Гляди, и тут отрежут...
— Двинем к хатам, — поддержал его Зотин, — чего ждать? В деревне, вроде, никого не видно...
— Давайте быстрей, сколько тут осталось... во дворе укрыться, — торопил Андреев.
Как сговорились. Настаивать дальше и возражать взволнованным, переутомленным людям было бессмысленно. Конечно, если наша пехота не ушла из этой деревни, то присоединиться к ней легче сейчас, чем позже.
Избрав вторую от края хату, мы бросились вперед. Но достичь изгороди не удалось. Пулеметная очередь заставила залечь. Невдалеке стояло фруктовое дерево с широкой, обнаженной наполовину кроной. Укрывшись за стволом, я оглядел опушку.
Немецкий пулемет находится позади, левее нашего исходного рубежа. В следующую минуту он послал еще две очереди, но это не удержало моих товарищей. Они укрылись в борозде на краю огорода.
Я вскочил во двор, но Зотина там не было. Что с ним? О, меня опередили, они уже у следующей хаты. Я повернул напрямик, пули, посланные справа, засвистели над головой. С оглушительным треском разорвалась мина. Откуда-то полетели щепки, накатилась пыль.
Перед глазами глинобитная стена. Зотин и Медиков лежат в десяти шагах, не шевелясь. Андреев стал тормошить младших лейтенантов. Опять мы все бежим вдоль изгороди. Пули щелкают, ударяясь в стену. За хатами грохочут разрывы мин.
Орудийные выстрелы уже слышатся справа позади. Завывая, с высоты опускались и рвались мины.
Я перескочил плетень. Сарай. Перед глазами открылся луг, дорожная насыпь с мостиком из красного кирпича.
Мои товарищи замешкались, и я вбежал в следующий двор первым. Наши! У приворотного столба пехотинец прижал приклад пулемета, содрогался от выстрелов. Рядом другой — прикрыл голову диском, который держит в руках. Под стеной дома еще один — с винтовкой. Все в обмотках, новые шинели, без петлиц.
Куда пулемет стреляет? Я потянул пулеметчика за воротник. Очередь оборвалась. Оба пехотинца, мигая, смотрят в недоумении. Им за тридцать, из запаса.
Какая часть?.. Кто есть еще в деревне? Где старший?
Пулеметчики не знали.
— Когда начался бой, мы были в лесу... он стал стрелять... Отступали, многих ранило и убило, — пехотинцы не вдаются в суть вопросов. Они находились в том состоянии, когда человек, попавший впервые на поле боя, не очень понимает, что ему говорят другие.
Пулеметчик понемногу приходил в себя, достал кисет. Я обратился к пехотинцу с винтовкой. Есть кто-нибудь из начальников в деревне?
— ...когда отступили, командиры были возле сарая,
Во двор вбежал Зотин, следом за ним — Медиков и Андреев. Все целы!
Нелегко дался этот короткий отрезок к зданию с высокими окнами в другом конце деревенской площади. Немецкий пулеметчик оборвал очередь только после тоге, когда замыкающий Медиков укрылся за углом дома.
С тыльной стороны здания — дерево, рядом колодец, ведро, наполненное водой. Все стали пить. Я заметил пехотинцев, которые укрывались за домом. Там находился младший лейтенант-пехотинец.
Пеший отряд, возглавляемый младшим лейтенантом, высланный штабом Харьковского военного округа, вторые сутки действует в качестве охранения, которое контролировало узел дороги в Гадяче и мост, имевший важное значение.
— Где находится линия фронта? — спросил Зотин.
— Затрудняюсь сказать... три дня назад в штабе округа говорили, что немцы далеко от реки Псел, — ответил младший лейтенант.
— Каково положение отряда в данный момент? Когда он вступил в соприкосновение с противником?
— ...Вчера обстреливал издали... раз, два... сегодня утром подходила его разведка, — - отвечал невпопад младший лейтенант. — - Пополудни... начали садить из орудий и минометов... вытеснил из лесу... И сейчас не знаю, удержусь ли тут... у меня всего два пулемета да приписные... осталось уже меньше полсотни.
Пулемет на бугре, державший под обстрелом деревню, умолк. Прекратились автоматные очереди в лесу. Изредка падали одинокие мины — то в одном, то в другом месте. Вой их на излете тревожил младшего лейтенанта и двух других — рядового и сержанта, бывших с ним. Оба они, как и встреченные раньше пехотинцы, одеты в новые шинели. Приписной состав. Было довольно жарко, но никто не снимал шинели. Приписники не привыкли к форменной одежде.
— ...на реке Псел есть наши части? — продолжал интересоваться Зотин.
— В Гадяче... саперный батальон... он должен выставить посты по буграм... для наблюдения.
— Где они?
— Не знаю, не мог добиться, — ответил младший лейтенант, — нет связи... с городом постоянка оборвалась... Послал нарочного с донесением... просил указаний... боюсь, чтобы немцы не двинулись дальше... саперы не успеют взорвать мост в Гадяче.
— Вы из Харькова? Давно?
— Три дня назад.
— Какое положение в городе?
— Тревожное... саперы минируют объекты, которые не успели эвакуироваться.
— Войска есть?
— Гарнизонные подразделения...
— А настроение?
— Боевое, — оживился младший лейтенант, — идет формирование новых частей... Много вашего брата... окруженцев. А вы давно с той стороны? — спросил младший лейтенант.
— Если вы имеете в виду тот бугор, — Зотин кивнул в сторону умолкнувшего пулемета, — то минут пятнадцать назад.
— Немцев много? Где?
— Левее оврага минометная рота... три-четыре орудия и пехота, за бугром десятка два машин... в лесу автоматчики.
Младший лейтенант тяжело вздохнул, перевел взгляд на дорогу, которая вела в Гадяч...
— А танки?
— Кажется, нет... не слышно... — ответил Зотин.
— ...не удержаться перед рекой, и нарочный не возвращается. Ваши все идут на Гадяч... вчера группа, сегодня ночью тоже... Придется посылать еще одного курьера. — Младший лейтенант открыл свою довольно объемистую полевую сумку. — Боюсь, проскочат немцы на Гадяч... Не получу известия от саперов, стемнеет, буду отходить.
Зотин поднялся, оглядел скептически пехотинцев.
— Найдем ли здесь себе работу? — спросил он, ни к кому не обращаясь. — Э, нужно двигать... Вы не обидитесь, товарищ младший лейтенант? Я не могу отделаться от впечатления последних дней, прижимает меня что-то к земле и тянет... тянет... хочу выпрямиться... идти... — он взмахнул рукой в сторону мостика, — хорошо все-таки на своей территории, — Зотин снова жал руку младшего лейтенанта.
И вот мы шагаем, обнявшись. Мостовая из красных полированных кирпичей. На обочине толстые шишковатые липы вздымают, вытянувшись рядами, свои кроны. Мы шагаем в рост с сознанием того, что круг разорван, бремя сброшено с плеч, подавлявшее пас в течение многих суток, беспрерывно днем и ночью, не давая ни минуты отдыха, — тяжкое, изнурительное бремя неверия, сомнений и страха.
Глаза моих спутников искрятся радостью. Сердце наполняет сладостное сознание исполненного долга.
Зотин сделал выжим, поднялся на плечи товарищей.
— Да здравствуют аргонавты, добывшие золотое руно! — радостно кричит он во всю силу легких.
— Да здравствуют все, кто прошел между Сциллой и Харибдой! — возглашает, повторив выжим, Меликов.
— Да здравствуют все, кто вырвался из объятий спрута, — вслед за ним произносив Андреев.
Позади прогрохотал орудийный выстрел. Колебля воздух, 105-миллиметровый снаряд разорвался на лугу, выбросив фонтан дыма и грязи.
Лошади, тащившие повозку с ранеными, остановились. Старик-ездовой укрылся под колесом, смотрит с недоумением на людей в рваной форменной одежде, ступающих в обнимку мимо. Не рехнулись ли?
Но нас нисколько не волнует ни одежда, ни снаряд, крошащий осколками камни красного кирпичного мостика. Противник бессилен в своей посланной вдогонку мести, ибо поединок закончился полчаса назад. Он — проиграл!
* * *
Участь, постигшая войска Юго-Западного фронта в сентябре 1941 года, объяснялась принципами их дислокации в последний предвоенный период. Советское Верховное командование исходило из того, что агрессор нанесет главный удар южнее Припятских болот в направлении Киева и Донбасса. Предположение вполне обоснованное — удар в юго-восточном направлении обещал ему больше всего выгод в кратчайшие сроки.
Прикрытие киевского направления обеспечивали войска Киевского Особого военного округа. Силы его состояли из четырех армий, пяти механизированных корпусов и частей усиления.
Другим, но менее вероятным, считалось московское стратегическое направление. Его прикрывали войска Западного Особого военного округа. По своей численности они уступали своему южному соседу.
В предвидении войны из внутренних округов страны выдвигались в полосу Киевского Особого военного округа две армии — 16-я и 19-я[37] и одна — 13-я — в полосу Западного Особого военного округа.
Однако агрессор предпочел проторенную дорожку и сосредоточил главные силы на западном направлении, нацелив их для захвата Москвы. Этот театр в географическом отношении представлял ряд неудобств для наступления, но, надеясь на слабость внутреннего строя нашей страны, агрессор рассчитывал уничтожить Советские Вооруженные Силы серией мощных ударов и таким образом решить исход войны.
Захват Москвы возлагался на группу армий «Центр». В отличие от двух других групп — «Север» и «Юг», — развернутых соответственно на севере и юге, группа армий «Центр» имела в два раза больше подвижных соединений и более мощную поддержку с воздуха.
Наши разведывательные учреждения не сумели вскрыть замыслы агрессора и не располагали сведениями о концентрации готовых к нападению немецких армий. Поэтому в планировании оборонительных мероприятий Верховного командования отсутствовали важные исходные данные для принятия решений по развертыванию войск на основных стратегических направлениях.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков говорит о трудностях, с которыми столкнулось Советское Верховное командование в первые дни войны. Сведения о группировке сил и направлении главного удара агрессора были определены с опозданием в ходе боевых действий[38].
Войска Западного Особого военного округа, переименованного в Западный фронт, подверглись массированным ударам, и с первого дня войны были поставлены в исключительно тяжелое положение. Помимо неблагоприятного соотношения сил, это объяснялось и другими причинами, среди которых не последнее место занимали условия их предвоенной дислокации, а также тем, что на открытых флангах фронта действовали две мощные немецкие танковые группировки. Оперируя ими, противник сумел быстро преодолеть оборону в приграничной полосе и, оставив позади Белостокский выступ, устремился в глубь белорусской территории.
Армии Западного фронта под давлением превосходящих сил начали отходить. Задержаться на оборонительных рубежах в тылу не удалось из-за больших потерь и упреждающих ударов танковых групп. На седьмой день войны противник занял Минск.
Танковые соединения, действовавшие на обоих крыльях группы армий «Центр», в результате новых ударов соединились восточнее Минска и окружили войска, вырвавшиеся из Белостокского выступа, а отчасти и те, что сражались в Минском укрепленном районе. После тяжелых боев окруженные организовали оборону в лесном массиве Налибокской Пущи и примыкавших к ней районах. Но путь противнику на восток остался открытым. Силы Западного Особого военного округа по существу были израсходованы. Незамедлительно требовались новые армии, которые заняли бы полосу прежних и приняли их задачи.
К тому времени сплошная оборона перестала существовать. Немецкие танки рвались к Березине. Преодолев ее, они выйдут к Днепру, в районы сосредоточения резервных армий, перебрасываемых из полосы Юго-Западного фронта.
На рубеже Березины создавались временные формирования из разных частей, подходили свежие соединения из тыла. Наши войска не считались с потерями. С особой самоотверженностью сражались курсантские подразделения Борисовского танкового училища и прибывшие позже к ним на помощь части 1-й Московской мотострелковой дивизии. Противник был задержан на двое суток.
На московском направлении впервые после начала войны появилась возможность создать сплошную оборонительную линию. Ни глубины, ни плотности. Не прочная, но все же линия, без разрывов и пустующих участков, куда обычно устремлялись танки противника.
Однако обстановка становилась все более угрожающей. Танковые группы наступали на флангах, а на центральных участках непрерывно усиливалось давление армейских корпусов.
Наши войска отходили. Фронт расширялся, плотность боевых порядков понижалась. Многие соединения 19-й и 16-й армий находились еще далеко от районов, назначенных им для развертывания.
Противник нанес удар по смежным флангам 22-й и 20-й армий и захватил Витебск. Для прикрытия тылов фронта были использованы соединения 19-й армии, не закончившие сосредоточения. Разрыв между 22-й и 20-й армиями увеличивался. Противник вышел в тыл 20-й армии, в районы, где начали развертывание соединения 16-й армии.
Продолжало ухудшаться положение на южном участке. 2-я танковая группа прорвала оборону 20-й и 13-й армий. Фланги обнажились. Соединения 47-го ТК противника вошли в прорыв и двинулись в северо-восточном направлении. Контратаки проводились без должной координации и желаемых результатов не дали.
Оборона на Западном фронте была дезорганизована. Войска отходили с тяжелыми боями, преследуемые крупными силами пехоты, поддержанной ударами авиации. А на открытых, растянутых к востоку флангах фронта танковые корпуса немцев двигались к Смоленску, не встречая реального сопротивления.
Смоленск — бастион, с древних времен прикрывавший западные ворота Москвы, оказался под угрозой захвата. За свою долгую, богатую драматизмом и подвигами историю Смоленск выдержал немало осад и всегда оставался верным стражем земли русской.
Развалины крепостных стен, веками хранившие безмолвие, снова оглашал медный голос труб, напоминая о жарких битвах и славных деяниях предков, объединивших великий русский народ в могучее и непобедимое государство. Смоленск взывал к своим сынам! И они, как некогда княжеские дружины, вняли зову. Город не имел гарнизона. Два отряда, созданные наспех из воинских подразделений и военизированных учреждений, смело двинулись навстречу передовым подразделениям 29-й МД. Защитники Смоленска сдерживали атаки. Но силы были слишком неравными. Немцы начали теснить остатки обоих отрядов и вслед за ними ворвались в город.
Измотанные и обескровленные подразделения подполковника Буняпюна и полковника Малышева — фамилии этих отважных командиров останутся навсегда в нашей памяти — под покровом темноты отошли на северную окраину города.
Тем временем командующий войсками 16-й армии генерал-лейтенант Лукин, человек исключительного мужества и энергии, совершивший много выдающихся дел еще в дни, когда армия действовала в районе Шепетовки, собрал подразделения отходивших частей, объединил их и организовал оборону по северному берегу Днепра. В нее включились и части 129-й СД, которая отходила из района Витебска. На следующий день немцы пытались форсировать реку.
Противник подбрасывал другие части 47-го ТК. Разгорались упорные бои. Мотопехота и танки, поддержанные ударами с воздуха, огнем артиллерии и минометов стремились во что бы то ни стало овладеть городом.
Бои за Смоленск отличались массированным применением артиллерии, авиации, танков. 16-я армия не имела ни того, ни другого. Господство в воздухе принадлежало противнику, он срывал оборонительные мероприятия в районе города.
Атаки не прекращались ни днем, ни ночью. Между тем обстановка в районах западнее Смоленска продолжала ухудшаться. Боевые порядки армий на флангах Западного фронта оказались расчлененными. Соединения 13-й армии еще удерживали район Могилева, 21-й — район Кричева, 19-й и 22-й — район Полоцка.
Наши войска, отражая атаки армейских корпусов с запада и танковых групп с юга и севера, отходили к Смоленску. Им угрожало новое окружение. 16-я армия активизировала свои действия. На отдельных участках удалось добиться некоторых успехов. Однако выполнить задачу в полном объеме 16-я армия не сумела.
Тем не менее ее усилия не были бесплодными. Многие соединения, окруженные западнее города, получили возможность отойти на рубеж Днепра. Положение несколько улучшилось, но ненадолго. Противник прорвал оборону 20-й армии и двинулся в юго-восточном направлении, намереваясь охватить город с востока.
Соединения правого фланга 16-й армии пытались высвободить часть сил для прикрытия тылов. Сражаться в таких условиях невозможно. 16-я армия оставила Смоленск.
Но не в обычае великого народа уступать твердыни, с которыми связано столько славных событий его истории. Смоленск — лишь эпизод, может быть, неудача, но борьба только началась. И если противник воспользовался моментом, то это ничего не значит. Решающие сражения — впереди, а пока пусть он сполна уплатит за удачу!
Однако речь шла не только о национальном престиже. Потеряв Смоленск, войска Западного фронта лишались оборонительной позиции, которая опиралась на мощную естественную преграду. Дальше в сторону Москвы не было оборудованных рубежей, как не было и войск, необходимых для создания новой оборонительной линии.
Еще одно усилие — и группа армий «Центр» вырвется из зоны, за пределами которой она уже не ожидала серьезного сопротивления. Главные силы армий Западного фронта находились далеко позади. Они еще продолжали бессмысленное, как считали немцы, сопротивление, охваченные немецкими войсками со всех сторон. Но когда натиск армейских корпусов с запада усилится, изолированные одна от другой, они израсходуют свои последние боеприпасы. И тогда наступит конец ситуации, от которой группа армий «Центр» страдала чуть ли не с первых дней войны.
Но конец не наступил! В то самое время, когда танки Гудериана и Гота выходили на прямую и им уже мерещилась в дыму разрывов, как спринтерам невиданной олимпиады, красная лента финиша, в то самое время, когда армии Западного фронта, окруженные в районе Смоленска, изнемогали в непосильной борьбе, в то самое время на поле сражения появились армейские группы. Формирования, образованные из дивизий, которые в спешке выгружались на разрушенных, ставших прифронтовыми, станциях. Части и подразделения, едва построившись в походные колонны, разворачивались и вступали в бой.
Армейские группы возглавляли: генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, генерал-майор В. А. Хоменко, генерал-майор В. Я. Качалов, генерал-лейтенант С. А. Калинин и генерал-лейтенант И. И. Масленников. Наступая из районов Ярцева, Белого, Рославля в общем направлении на Смоленск, они должны пробиться к окруженным армиям Западного фронта.
Операция, предпринятая в исключительной по сложности обстановке последних дней Смоленского сражения, не получила развития, поскольку резервы из глубины не поддержали армейские группы. Но несмотря на это, подвижные силы противника замедлили темпы наступления. «Смоленское сражение сыграло важную роль в начальном периоде Великой Отечественной войны. Хотя разгромить противника, как это планировала Ставка, не удалось, но его ударные группировки были сильно измотаны. По признанию немецких генералов, в Смоленском сражении гитлеровцы потеряли 250 тысяч солдат и офицеров»[39].
Однако общее положение не улучшилось. Войска группы армий «Центр» продолжали рваться вперед. Наши войска на западном и юго-западном стратегических направлениях действовали изолированно, разобщенные Припятскими болотами.
Так продолжалось вплоть до того времени, пока противник не вышел в район Гомеля. После этого ситуация переменилась. Припятские болота более не ограждали группу армий «Центр» от возможного давления со стороны войск Юго-Западного фронта, и проблема обеспечения ее южного крыла становилась неотложной. Не устранив угрозы с юга, группа армий «Центр» не могла продолжать наступление.
Немецкое верховное командование решило остановить войска группы армий «Центр». Они переходили к обороне. Действовавшая на южном крыле 2-я армия повернула на юг и двинулась в сторону Чернигова. Вслед за этим перешла в наступление 2-я танковая группа, нанесшая удар в направлении Конотоп — Ромны и дальше вдоль реки Сулы. Вскоре они — та и другая — вошли во взаимодействие с войсками группы армий «Юг».
Противник, объединив усилия двух стратегических группировок, окружил войска Юго-Западного фронта. Немцы взломали оборону «...на фронте более 400 километров. Как и ожидалось, победа создала предпосылки для успешного продолжения военных действий участвовавших в киевском сражении войск групп армий «Юг» и «Центр»[40]. Рассеченные, а затем изолированные, армии Юго-Западного фронта не сложили оружие. Боевые действия продолжались.
Противник, казалось бы, достиг цели. Но в действительности ничего подобного не произошло. Проблема обеспечения фланга его главной стратегической группировки была отодвинута, но не решена. Южное крыло войск группы армий «Центр» не избавилось от угрозы фланговых ударов. Она продолжала существовать, но уже не под флагом погибших армий генерала Кирпоноса, а в виде пространства обитания великого народа.
На окраине деревушки, видимой в бинокль, ложатся снаряды. Но то, что за чертой горизонта, уже находилось в пределах пространства, вне досягаемости немецких орудий.
Противник преодолел многие рубежи. Днепр, Суда, Псел, Ворскла... А впереди Донец, Оскол, Сейм, Дон, Волга. И сколько их, рек, больших и малых, до Приуралья, за хребтом на равнинах Сибири? Пространство простиралось дальше к берегам Тихого океана, утверждало себя среди волн на палубах военных кораблей, в отсеках подводных лодок и в небе под крылом самолетов.
Сознание пространства возбуждает дух войск на поле боя, волю и разум фронтовых командиров и тех, кто возглавлял Верховное руководство Вооруженными Силами. Оно приобщает к восприятию явлений большого масштаба, подчиняет людей своему величию и властвует над ними.
Решение удержать во что бы то ни стало Днепровский оборонительный рубеж диктовалось стремлением ввести в действие фактор пространства. Верховное командование сумело постичь суть обстоятельств и без колебаний использовало единственную в то критическое время возможность ослабить натиск противника на московском направлении.
Довольно бросать войска — резервы всякого назначения — навстречу сосредоточенным ударам противника. Пусть он поудержит свой сокрушающий меч, пусть обратится на юг, и там проведет еще одну схватку. И он, гремя бронированными доспехами, оставил главную — московскую — арену и ринулся на Киев.
Днепровский оборонительный рубеж перестал существовать. Важнейшее стратегическое направление — в сторону Воронежа — оказалось открытым. Но противник уже не располагал ресурсами, чтобы воспользоваться трамплином для наступления в обход Москвы с юго-востока.
Немецкое верховное командование отрекалось от принципов ведения войны, посредством которых оно рассчитывало одержать быструю победу. Действовавшая исправно военная машина начала давать перебои. Немцы не в состоянии больше продолжать операции в духе блицкрига.
А затем события развивались в последовательности, которой не мог предугадать противник. В Харькове появился штаб вновь созданного Юго-Западного фронта. Войска сосредоточивались на рубеже от излучины реки Сейм (в 25 километрах севернее села Воронеж) — Ворожба (в районе г. Сумы) — Штеповка — Лебедин — Гадяч — Шишаки — Красноград — Новомосковск (северо-восточнее г. Днепропетровска).
Поначалу в полосе Юго-Западного фронта действовали три армии. На северном фланге 40-я армия прикрывала сумское направление силами нескольких стрелковых дивизий и частей 2-го воздушно-десантного корпуса. Позже подошла 1-я гв. МСД. Соединения 21-й и 38-й армий разворачивались южнее и по мере своего формирования выступали навстречу противнику. Задача обеих армий состояла в обороне харьковского направления. Несколько позже полоса фронта расширилась, когда в его состав вошла 6-я армия.
Огромная страна, лежавшая на востоке, беспрерывно направляла все новые и новые полки и дивизии. Повышалась боеспособность, улучшалось их материальное и боевое обеспечение.
И когда 2 октября группа армий «Центр» начала генеральное наступление, чтобы, как обещал в своем воззвании Гитлер, «...последней решающей битвой этого года...» захватить Москву, правофланговая группировка войск Юго-Западного фронта нанесла по 2-й немецкой армии ряд ударов на том самом крыле, для обеспечения которого была предпринята киевская операция.
Немецкие войска несли потери. Некоторые соединения оказались в окружении. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, отмечая в своем дневнике критическое положение 2-й немецкой армии, признавал, что «командование войсками на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство.»[41]. Контрудары, нанесенные правофланговой группировкой войск Юго-Западного фронта, вынудили немецкое командование расходовать для усиления южного крыла группы армий «Центр» те резервы, которые ему необходимы были под Москвой для отражения натиска войск Западного фронта.
Чего же достиг противник под Киевом?
Если это была победа, то она обошлась ему слишком дорого. В обмен на военный потенциал армий Юго-Западного фронта он израсходовал далеко не равнозначный эквивалент — время — главнейший актив немецкой военной мощи.
Вот как оценивают итоги киевской операции немецкие генералы. Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Гудериан говорит: «Бои за Киев несомненно означают крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех также крупное стратегическое значение, остается под сомнением». Такого же мнения придерживался и генерал Бутлар: «Из-за нее (Киевской операции. — Авт.) немцы потеряли несколько недель для подготовки и проведения наступления на Москву, что, по-видимому, немало способствовало его провалу»[42].
Войска вновь созданного Юго-Западного фронта приступили к проведению частных наступательных операций задолго до того, когда была разгромлена на подступах к Москве главная стратегическая группировка противника — группа армий «Центр».
Со средины сентября не прекращались атаки 2-го кавалерийского корпуса и танковых частей в районе города Ромны, направленных против 2-й танковой группы. Позже в этих атаках участвовала и 1-я гв. МСД.
В конце сентября части 2-го кавалерийского корпуса и 1-й танковой бригады, действовавшие на стыке 40-й и 21-й армий, вместе с прибывшей из резерва 1-й гв. МСД разгромили под Штеповкой в районе города Лебедин части 25-й МД и 9-й ТД.
В ноябре, после отхода войск фронта на новый оборонительный рубеж, в полосе 40-й армии частями 87-й СД (сформированной на базе 2-го ВДК) был атакован и после упорных боев взят город Тим, важный опорный пункт противника восточнее Курска.
В боях, происходивших в районе г. Тим, и позже принимал участие 595-й ИПТАП РГК, о службе в котором автор приводит несколько эпизодов в следующей главе.
* * *
Андреев, Зотин, Медиков, Кузнецов! Мои книги не выходят за пределы УССР. Вы их не читали?
Я не верю, что все они, прошедшие в затылок друг другу немыслимыми путями окружения, погибли. Все четверо... Кузнецов, возможно, пропал. Но я не верю в то, что судьба оставила меня одного, без спутников, чтобы в один голос рассказать о том, что испытали мы все вместе, принудив приводить доказательства жертв, принесенных воином во имя долга.