Солдаты и народ

Солдаты и народ

Обитатели крайней хаты

— Стой! — громко крикнул Андреев. — Пробежал там... Все вскинули пистолеты. Оказалось, коза, привязанная веревкой на кол.

— Коза, — Меликов отвел оружие, — значит, недалеко хата... Кто .там хозяин?

Мои спутники остановились, укрывшись под деревом. Я двинулся дальше по тропинке. Коза семенила впереди, поминутно дергая веревку из моих рук. Животное должно привести меня во двор хозяина. Я едва за ним успевал. Голова раскалывается, скользят ноги.

Скоро я заметил старую женщину, шедшую навстречу. Кусок мешковины прикрывал повязанную платком голову. Старушка шлепала босыми ногами по лужам, не глядя по сторонам. Я не хотел пугать ее и вышел из своего укрытия.

Бабуся, кажется, была не робкого десятка. Она решительно захватила ошейник, потянула козу, затем только приняла веревку и, не ответив на приветствие, измерила меня взглядом.

Недоумение бабуси несколько рассеялось лишь после того, когда она заметила кобуру с пистолетом и снаряжение, омытые дождем. Еще раз взглянув в лицо, бабуся спросила, куда и зачем я волоку чужую собственность.

Склоны оврага отодвинулись за стеной дождя, и мне казалось, что появление бронетранспортеров вполне вероятно. Свекловичное поле в полутора километрах. Поэтому я просил бабусю отвечать на мои вопросы быстро, без пауз. Далеко ли река? Как называется ближайшее село? Есть ли немцы?

Бабуся оказалась весьма словоохотливой. Глядя из-под рогожи глазами в сетке морщин, она отвечала, что село называется Васильки и до окраины около версты. Стоит оно на берегу Суды в пятнадцати километрах на север от Сенчи. В Васильках — немцы.

— ...понаехали вчера, сегодня... все здоровые да сытые... пленных гоняют... антихристы... Знаю, кто ты... живем мы в хате... старик да я, на отшибе. Бедолага, распух-то как!.. Пойдем, помоешься... травку дам... сховаем, слава богу, накормим, — и она стала подталкивать козу.

Я не один, со мной товарищи.

Бабуся озабоченно остановилась, помолчала и повторила приглашение.

— ...пойдем... пойдем, — оглядела еще раз, — куда им деваться... такое лихо... дождь да холод.

Появился, хромая, Зотин. За ним — Меликов, Андреев. Бабуся оглядела каждого, мы тронулись в путь.

— Найдется всем место... не беспокойтесь, ничего... Давно ли бабуся из дому? Час назад? Стой, отставить.

Всем нельзя. Иду я один.

Дождь начинал слабеть. Светлело небо. Шла бабуся довольно быстро. Спустя пять минут мы оказались на прогалине. За деревьями — одинокая хата, рядом — сарай, посреди двора — копна сена.

— Чего остановился? Не бойся, иди, — звала бабуся. Нет ли посторонних, нужно выяснить. Немцы... не появлялись? Я подожду.

— Ну, добре... — и бабуся направилась к хате.

Двор ограждал ивовый плетень, покосившийся на углу. В створе с ним на расстоянии полукилометра, может больше, виднелись соломенные крыши двух-трех хат.

Во дворе залаяла собака. На пороге хаты появился седобородый дед. Взял веревку, козу повел в сарай, но бабуся остановила его и стала говорить, указывая в мою сторону рукой.

Они вдвоем направились к плетню. Бабуся машет. Я подошел ближе.

— Не бойся, перелазь, товарищей зови... у нас никого не было, — сказал дед. — Германы, — он указал на крыши хат, куда вела залитая водой малоезженная дорога, — сюда еще не заявлялись... не жди, перелезай скорей.

Я последовал за хозяином. Вошел в сарай. Дверь с отполированной за многие годы деревянной щеколдой тихо скрипнула. Курица кудахтала в темном углу. Под стенкой мурлычет серая кошка. В сарае тихо, тепло и уютно.

— Ох, горе... герман всех в полон захватил... люди говорят, видимо-невидимо...

А за Сулой? Кто занимает восточный берег?

— Берег? Не знаю... у нас и в Хрулях... герман... в Лохвице на сахарном заводе.

Когда немцы вошли в Васильки?

— Позавчера.

Кто они по роду войск?

— Не знаю... на машинах и броневиках... с пушками. Численность?

— Если солдаты... сто... двести... Машин много?

— Десяток... может, больше. Орудия?

— Не знаю. Кум говорил. Где немцы располагаются?

— Там, в селе. За горой. А село Хрули где?

— За речкой... версты две.

Дед знает свекловичное поле? Пройдет ли вдоль оврага машина? Что представляет собой лес? Расстояние до реки?

— Буряки верстах в двух будут... проехать на машине? Нет. Можно через село... Лес вырубили... десятин сто осталось. Герман пришел позавчера. Что это с тобой? В хату пойдем... ты ранен. Согрейся, потом поговорим.

У моих сапог образовалась лужа. Нет, в хату не пойду. Я хотел убедиться, нет ли немцев вблизи.

С порога дед еще огляделся. Не мог бы он узнать, что делается в селе? На берегу? Где немецкие посты?.. Задача опасная... но у деда, верно, есть знакомые, которые помогут в этом? Люди, на которых он полагается?

Дед помолчал, потом взглянул пристально.

— Розумию... можно разведать.

Я буду ждать в лесу, за поляной. Времени один час деду достаточно? Полтора?

Степенный дед преобразился. Взглянул на бабусю, сказал что-то строго, направился в хату. Через минуту вышел, уже одет в свитку, видавшую виды, в руке суковатая палка. Отвязал веревку, потянул козу через порог.

— Для дела... знаю... сам был солдатом, ну иди, ленивая, — дед подталкивал козу и, не замечая дождя, направился к воротам.

Я вернулся в заросли. Позиция оказалась неудачной. Виден только двор. Все подходы закрыл серо-зеленый заслон кустов, гнувшихся под напором ветра. Я отошел к березам, отстопорил стрелку компаса. Я находился на северозападной окраине села. Опять попали в поле зрения крыши хат. Над трубой вьется дым.

Стрелка часов едва ползет по циферблату, удлиняя время ожидания. Не слышно ни стрельбы, ни гула. Только там, где скрылся дед, лениво тявкала собака. Прошел час, потом еще час. Дождь хлестал, не переставая.

Никто не являлся. Глухо шумели и гнулись над моей головой ветви. Я снова обратился к дому деда. Долгое время никого не замечал. Вышла во двор бабуся, заглянула в сарай и направилась к плетню. Остановилась, взмахнула рукой. Я вышел из-за дерева.

— Совсем промок, войди в хату... может, дед придет не скоро.

Я не мог вдаваться в объяснения, и бабуся, недоумевая, вернулась в хату. Спустя пять минут вышла с ношей в руках.

— Возьми, поешь, что бог послал... и зови товарищей... пусть заходят, если сам не хочешь... я и им приготовлю, — она протянула краюху хлеба и сало.

Свою часть я, пожалуй, съем. Но куда деть остальное? Хлеб раскиснет. Я вернулся к березам.

Но не тут-то было. Больно, челюсть не размыкалась. Глотать я мог лишь маленький размоченный кусочек. Залаяла собака. Показался дед, перед ним бежала коза. Я заметил еще человека. В следующую минуту он повернул и, не оглядываясь, стал удаляться» обратно по дороге к хатам.

Дед пропадал столько времени! Кто был с ним? Почему этот человек ушел?

— Ходил в село... герман багато... Большие крытые машины, на улице броневики, пушки... сами в хатах попрятались от дождя... только часовые.

Но ведь деду назначено время! Бывший солдат. Почему умолчал о человеке?

— Я ходил не по своей нужде, ты спрашивал за германцев... поглядел, будь они неладны... С хозяином потолковал... надежные люди... Со мной никого не было… тебе, может, показалось.

Если я не получу ответа, вернусь сейчас же в лес.

— Н-ну, не пужайся... кум шел, чтобы вместе... я хотел, как лучше...

Кто этот кум? Что известно ему? Где пропадал дед два с лишним часа?

— ...просил на всякий случай спрятать тебя и еще одного... А как же?.. Не придешь... сразу, с порога... В село наведался, узнать... и кум говорил... идти некому...

Где он живет, этот кум?

— ...недалеко... третий двор по правой руке... вот там... хотел, чтобы лучше.

Расстроенный дед дергал, не переставая, веревку. В этих движениях и в лице его столько простодушия, что я устыдился своих подозрений.

Чтобы загладить вину, я сказал, что имею еще одну просьбу. Не мог бы дед позвать моих спутников? Идти по тропе до сухого дерева... он знает? Нужно сказать два слова: «Братья пилигримы». Я буду ожидать.

— Отчего же?.. Можно... ходил, знаю... братья... як их? Пилигримы. Пароль, значит? Ну, пойду.

С неба сыпались капли, то крупные, то мелкие и частые. Не затихал ветер. Где-то глухо поскрипывало дерево.

Прошло минут сорок. Я уже начал сожалеть. Не следовало обременять старика. Меня не оставляли страхи, хотел понаблюдать... все-таки...

Послышалось блеяние. Дед шел, подталкивая козу. Где же братья пилигримы? Странно. Ходу-то всего к сухому дереву, как мне казалось, десять минут.

О, похоже, приключения последних суток кое-чему научили моих товарищей. Они держались поодаль, перебегали среди кустов, от одного укрытия к другому.

— Товарищ лейтенант, разве это дело? Ушел и как в воду канул, — издали начал Зотин. Он едва двигал непослушными посиневшими губами. — Да еще посыльный... где вы его раскопали? Уверяет... в селе полно немцев.

Что поделаешь? Населенный пункт лежит на берегу Суды. Но об этом еще успеем потолковать. Старик говорит, что со стороны свекловичного поля нельзя проехать вдоль /яра. Если броневики не ушли, значит, застряли на опушке. Немцы не станут гнаться за нами. Но они могли сообщить в село. Начнется обыск. Нужно ждать вечера.

Мои спутники, невесело переглядываясь, молчали. Поблагодарив деда за услуги, я поднял кусок коры, куда сложил еду. Подмокли лишь края. Андреев начал делить ее на части.

— Так, значит, ты командир? — спросил дед. — Ну, пойдем... Минул полдень. Старуха заждалась в хате...

Нет, мы подождем. День. Опасно. Вдруг перестанет дождь, попадем на глаза кому-нибудь.

— Дождь кончится?.. Не беда... хорошо полил, пойдем, не обижай... Я хотел, как лучше... Прошу и вас, — дед повернулся к Андрееву.

— Дедуся, нельзя, за нами немцы... — он спохватился и стал жевать хлеб.

— Как можно, хлопцы, — взмолился дед. — Хата моя рядом, а вам мокнуть под забором?... Что скажут люди, когда дознаются? Срам на все село...

Обиженный и недовольный, старик побрел, сутулясь, через поляну. Вошел во двор к сараю, постоял и скрылся в хате.