Танки с крестами

Танки с крестами

— Надеюсь, снаряды? — иронически спросил Васильев. — Позарез нужны, — и серьезно, — товарищ лейтенант, танки на киевской дороге, — он спросил еще кого-то, — ну как там... вы видите?

На верхних ветках груши, под которой происходит разговор, сидел наблюдатель. Васильев организовал наблюдение в секторе стрельбы и, по примеру 1-й батареи, ведет подсчет автомобилей, которые проходили мимо ОП с киевской дороги.

Танки? Откуда к Васильеву поступают сведения?

— Сообщили раненые... с санитарной машины.

А раненым кто сказал? Танки дают о себе знать выстрелами, но, может, в грохоте я не расслышал?

— ...раненые уверяли... перед мостом на реке Супой... немецкие танки разгромили колонну, которая эвакуировала раненых из киевских госпиталей... по их словам, не меньше тысячи санитарных машин.

— Где раненые?

— Уехали... полчаса назад, — отвечал Васильев, — танки находились в двадцати километрах... Я послал оповестить Зайцева.

Река Супой... где она? Нет карты.

— ...Вы отсутствовали более двух часов, — продолжал Васильев. — За все время проехала единственная машина... с этими ранеными.

Верилось и не верилось. Я залез на грушу. В северо-западном направлении лежала довольно широкая, унылая равнина. В разных местах поднимаются столбы дыма. Грейдерная дорога на Киев. Один, за ним еще один плавный изгиб, и она потянулась серой лентой вдаль. Я отрегулировал бинокль, стал наблюдать. Помехи. Прогретый солнцем воздух колеблется на горизонте волнами, плывет, словно река. Облако пыли неожиданно рассеялось. Очень похоже на разрывы снарядов. Донесся грохот. Кажется, начался обстрел села?

Я продолжал наблюдение и ничего особенного больше не замечал. Вдали маячат -стога, опушка леса, хаты. Киевская дорога пустынна.

Я спрыгнул на землю, у орудий продолжалось оборудование щелей. Прекратить! Глубина достаточная, можно укрыться от бомб. Васильев вертел в руках синий пакет, который он взял с плащ-палатки.

— Нужно подкрепиться. Санинструктор принес немного хлеба. Раздадим сахар, я сосчитал, каждому по три пачки...

Начался обед. Люди разместились вокруг плащ-палатки, молча ели хлеб, сахар, запивали водой.

— Два сеанса «юнкерсы» пропустили, — нарушил молчание орудийный номер, — сколько прошло времени, не являются...

— Соскучился? — возразил другой, черпнув котелком воду. — Гляди, прилетят...

В бомбежке наступила пауза. Наблюдатель подтвердил: последний налет закончился в 14.30. Затишье в воздухе... прекратилось движение на дороге... облака разрывов на горизонте.

Пришел Зайцев.

— Вы были на станции?

Да, эшелоны в огне, осмотрел вагоны, штабели. Все семидесятишести — и стодвадцатидвухмиллиметровые. Цинки патронные, польский сахар, вещевое имущество.

— Мои люди вернулись ни с чем... дайте несколько цинков.

Васильев предложил Зайцеву хлеб, сахар.

— Вы не видели раненых? — Зайцев запивал пищу водой. — Рассказали страшные вещи... санитарную колонну вначале бомбили «юнкерсы», перед мостом атаковали танки… десятки тысяч раненых остались среди горящих машин.

— Машина! — выкрикнул наблюдатель. — К нам... семь километров... пять...

— Пошли, не госпитальная ли? — предложил Зайцев.

Машина мчалась, оставляя позади длинный шлейф пыли. За рулем человек в ухарски посаженной пилотке, лейтенант-танкист, резко затормозил.

— Братья-артиллеристы! Немецкие танки в Крутояровке... — танкист не переставал нажимать рывками акселератор, — два десятка, сосчитал до последнего.... почему и остался в одиночестве... Будьте готовы, если собираетесь стрелять, или сматывайтесь, — танкист задорно вскинул голову.

Где находится Крутояровка? Лейтенант, не оставляя руль, начал ориентировать. Стекол в кабине не было, дверцы в крыша в пулевых пробоинах.

— Пропустите меня, неохота задерживаться...

ГАЗ-2А лейтенанта не успел тронуться. Со всех сторон бегут толпы людей. Кузов наполнился до отказа. Те, кому не нашлось места, снова рассеялись по дворам и огородам. Лейтенант крякнул, захлопнул дверцу. Двигатель взревел, и машина скрылась в пыли.

— По местам!

Я поднялся на дерево, нашел село. По-видимому, Крутояровка. Осмотрел прилегающую местность, не заметил ни движения, ни стрельбы.

На ОП продолжалась подготовка к открытию огня. Усилиями Зайцева, Васильева и артмастеров снаряжено еще три выстрела. Зайцев начал терять терпение. Он считает артмастеров недостаточно ловкими, взял молоток. Кажется, Зайцеву не везло. Вместо одной вмятины появлялась другая рядом.

— ...Шевелитесь... да осторожней, — подгонял Зайцев. — Нужно снарядить все выстрелы... Даже этой... жалкой шрапнелью... мы проломим им борты!

Мне еще не приходилось стрелять шрапнелью по танкам. Но данные, содержащиеся в таблицах стрельбы, подтверждали, что против 107-миллиметрового снаряда с начальной скоростью порядка 700 метров в секунду не устоит ни один танк. Масса снаряда составляла свыше 16 килограммов.

Бежал посыльный. На позиции 1-й батареи прибыл начальник штаба полка капитан Значенко. Васильев ушел вместе с Зайцевым.

— Отбой! — крикнул издали Васильев. — Я доложил сведения, доставленные танкистом, капитан Значенко приказал двигать на южную окраину... Второй дивизион обеспечивает прикрытие переправы с юга. Первый дивизион с востока, он ушел на Деймановку. Третий дивизион с севера. Начальнику штаба известно, что в район Пирятина вышли немцы... По-видимому, с наступлением темноты...

— Танки! — крикнул наблюдатель. — Пять, восемь, десять... Дальность... десять километров.

Наблюдение сомнительное. На таком расстоянии и повозка смахивает на танк. Стой! Огневые взводы должны повременить. Я поднялся на дерево. Со стороны Крутояровки двигалась колонна. Дальность — восемь километров. Густая, непроглядная пыль на всем протяжении и малая скорость подтверждали предположение наблюдателя. В хвосте образовался разрыв. Пыльная завеса поднялась снова и закрыла позади дорогу до самой Крутояровки. Голова колонны прошла, вероятно, половину пути. От Пирятина ее отделяло не более восьми-девяти километров.

Немцы подойдут не раньше, чем через четверть часа. Ожидать, имея 6 выстрелов? Приказание начальника, хватит ли горючего?