Бремя старшинства

Бремя старшинства

— В Уставе внутренней службы сказано, что если среди военнослужащих есть лица, занимающие равные должности, начальником становится старший в звании. Лейтенант — старший по должности и званию. Я стану комиссаром, — сказал Зотин.

Мой командирский опыт имел немало пробелов. Но кое-что я уже знаю. Одна из военных истин гласит: чем опаснее ситуация, тем тверже должна соблюдаться дисциплина. Так учил опыт 92-го отдельного артиллерийского дивизиона. Благодаря порядку, который поддерживался железной рукой майора Фарафонова по пути на Ковель, дивизион избежал разгрома, подразделения не теряли боеспособности и участвовали в боях до последних дней его существования.

Мое положение хуже! Пять командиров. Вокруг противник. Он занял населенные пункты, дороги, удерживает переправы и берега реки. Цель далеко. Достанет ли всем нам сил, выдержки? Необходимо беспрекословное повиновение четырех требованиям одного — старшего. Способны сидящие передо мной люди на это?

Кузнецов, похоже, не мог заниматься ничем иным, кроме своего вьюка. Даже шел с трудом. А возле «опеля»? Сколько времени потеряли попусту? Да что — время! Вся компания едва не сделала ошибку, которая наверняка стоила бы ей жизни. И сейчас нет единого мнения. А ведь это только начало. Сумею ли я вести их неведомыми путями в тылу противника? И кто они, люди, которых случай навязал мне в товарищи?

Единственным свидетельством их личных качеств были командирские знаки различия. При всяких других обстоятельствах этого, при наличии документов, было бы достаточно. Но когда по плащ-палаткам барабанит дождь и со всех сторон противник, необходимо взаимное доверие. Иными словами, — знать людей, характер, взгляды, склонности каждого. Только при этом условии командир мог предугадать поведение, а следовательно, лучшим образом использовать боеспособность воина.

Я знаком со старшиной сверхсрочной службы Андреевым. В полку он считался дисциплинированным и добросовестным младшим командиром. Он не побоялся рискнуть, нашел в себе силы подняться, ему удалось уйти из болота. А младшие лейтенанты? Я их не знаю. Высказывания Кузнецова не внушали доверия. Много говорит, но слова еще ничего не значат. Зотин и Меликов вроде люди другого склада. Итак, их четыре человека. Но старшему придется иметь дело не только с ними.

— Вы были в окружении... старшина рассказал о вашей службе, принимайте булаву, — сказал Зотин.

Да... Но что из того? Первые дни войны. Всем известно, старшему, помимо опыта, необходимо иметь еще влияние. Зотин настаивал. Кузнецова выборы старшего не особенно интересовали. Прения возобновились.

Между тем стрельба на западе усиливалась. Изредка слышались очереди в стороне Сенчи и южнее. Лишь в северном направлении было тихо.

Зачем тянуть? Чего я добьюсь? Пора идти. Сгущать краски и предаваться унынию? Нет, нужно действовать, А к дисциплине они привыкнут. Три младших лейтенанта и старшина — военнослужащие. Правда, они не участвовали в боях, но у тригопункта показали себя превосходно. И пришли сюда, в конце концов.

У меня на душе лежит камень. Сколько пришлось испытать мытарств, пока нашел в Городище полк. Я обрадовался встрече с людьми, которых давно знал. На сослуживцев, и подчиненных, и начальников, можно положиться. Повиноваться, только и всего. Я чувствовал себя под крылом старших. А теперь самому принимать решения, от которых зависит судьба других... Одежда мокрая, бьет озноб. Как согреться, просушить одежду?.. Где свои? Где немцы?..

Никто не может мне ответить. Нельзя терять время... Но я не знаю, что делается на расстоянии полукилометра, в серой мгле, за горизонтом.

Пять человек... должны видеть и слышать все, что происходит вокруг. Всякое упущение, неверный шаг стоит жизни. Если мы позволим себя обнаружить, столкновения не избежать. А вступить в бой — значит погибнуть. Кругом степь. Нельзя отойти под прикрытие своих подразделений, как поступал я со взводом во время движения 92-го ОАД на Ковель.

Да, к своим! Где они? И все же в моей душе теплилась надежда. Если напрячь силы, можно достичь цели, как бы она далеко ни была... Удача разборчива. Она сопутствует только смелым. Тригопункт... Стрелять из засады не так уж мудрено. Немцы вооружены автоматами, и, если бы они были осмотрительней, мы погибли бы. Итак, за дело!

Но прежде чем двинуться, каждый пусть подтвердит свое согласие словом. Андреев, Зотин и Медиков отвечали, Кузнецов молчал.

— А вы? — спросил Зотин.

— Не возражаю... но сперва нужно договориться... куда, а потом... как, — и, убавив тон, закончил: — Эх... был я однажды на тактических занятиях, поверил в военную организацию, а на самом деле ничего подобного... обыкновенные люди, каждый хочет выжить. Стреляют, давят гусеницами... и не знаешь, что станется с тобой через минуту... А вы планы строите...

Сколачивание группы приходилось считать законченным. Как она покажет себя? Мы мало знаем друг друга. Отсюда — недоверчивость и разногласия, не способствовавшие поддержанию и без того подавленного настроения.

Временами я испытывал подъем духа. Забывалась усталость. Я готов идти куда угодно, лишь бы не стоять на месте. Не страшили никакие трудности, и далекая цель влекла неудержимо.

Мои новые товарищи находились в том состоянии, когда человек, уяснивший вдруг, что он предоставлен самому себе, пытается устоять, обрести какую-то опору. Опасность подстерегает на каждом шагу. Где выход? Мне казалось, они сознают свой долг и готовы действовать.

Потом накатывалось сомнение, хотя в глубине души каждый верил в удачу. У нас не было других помыслов, кроме одного — сражаться. Мои товарищи слышат зов совести и не страшились преград.

Прежде всего — преодолеть реку Сулу. Окружение — понятие весьма относительное. По-видимому, сплошного фронта пока не существует. В оцеплении, созданном немцами, есть участки — километры, десятки километров пространства, — не занятые противником. Нужно найти их. Мы имеем опыт, полны сил, ну, а если изменит удача, мы дорого отдадим свои жизни. Под влиянием этих чувств мне рисовалась моя задача.

— Внимание, ориентирую... Прямо впереди... северный полюс. Расстояние... четыре тысячи километров... Слева запад... поверженная в прах Европа. Там... южные моря, Константинополь, пески Африки, под жарким солнцем которой сражается британская армия, наш единственный союзник. Справа восток, сопки Маньчжурии... расстояние четырнадцать тысяч километров... Мы идем на восток, к своим. Ближайшая задача форсировать Сулу. Порядок движения: по два, первая пара... младший лейтенант Зотин и я... ведем наблюдение по направлению движения и в стороны, одновременно Зотин поддерживает зрительную связь со второй парой... Медиков и Андреев... наблюдают в обе стороны. Замыкающий, младший лейтенант Кузнецов, следит за сигналами и ведет наблюдение назад. Сигналы дневного времени... поднятая рука... внимание... Подается каждым, кто заметил опасность, при необходимости дублируется короткими свистками. Всем залечь и ждать команд. Сигнал «продолжать движение по-пластунски»... поднятый головной убор. Стрелять без разрешения запрещается. Нападаем только в том случае, если обнаружены и уклониться невозможно. Запомните, самая короткая очередь вынудит нас вступить в бой. Наша же задача двигаться, двигаться, двигаться. Дистанция между парами двести-четыреста шагов. И главное, всякая команда выполняется немедленно! Комментарии по поводу моих решений и приказаний запрещаются. В необходимых случаях я буду обращаться за советом. Хочу всех предупредить еще в одном отношении. Мои требования диктуются не только законами воинской дисциплины, но и доводами личного характера. Я не потерплю никаких возражений со стороны людей, с которыми связался. У вас не должно быть никаких сомнений... Вот так, вкратце, представляются мне обязанности старшего... Если мои условия неприемлемы, я готов сложить полномочия немедленно.

В молчании прошла минута, другая. Терять столько времени на размышления я не хотел и подал команду? «Встать!»

— С этого момента мы превратились в воинскую команду... выступление через пять минут... Согласовать обязанности друг с другом...

— К бою! — закричал не своим голосом Кузнецов. — Там люди...