Выстрелы собраны!

Выстрелы собраны!

Я сказал Васильеву о том, что слышал из разговора штабных командиров, они рассматривали обстановку вполне оптимистически. Васильев молчал.

— Значит, дела не так уж плохи, если немецкое командование вынуждено у нас в тылах гонять свои танковые дивизии...

— Да, катилась телега к Москве... будто лошади непослушные, поворотили ее на Киев.

— ...должно быть, поклониться святым местам, — невесело улыбнулся Васильев.

Едва ли. Цель заключается, вероятно, в чем-то другом. Батальонный комиссар говорил...

— ...а потом... снова на Москву? — Васильев не слушал. — Стрелять-то чем? А нам придется стрелять, и скоро, — сумрачное лицо его стало суровым.

Васильев принялся чистить одежду, отдирал комья грязи. Выгоревшая ткань вся в разномастных пятнах. Покончив с одеждой, Васильев стал тереть щеткой размокшие в болоте сапоги.

— Нам нужно поговорить с людьми... придется вступать в бой... Знают расчеты?

— Нет, не знают.

— Нужно предупредить...

— О чем?

— Противник близко. Нужно готовиться к самообороне, — настаивал Васильев. — Хотите я поговорю?

Если готовиться к стрельбе, то на деле. С минуты на минуту подойдут поисковые группы.

Орлов собрал орудийные расчеты, водителей — 12 человек.

— ...пути снабжения перерезаны, — говорил Васильев, — немецкие танки прорвались в тылы наших войск и заняли многие узловые пункты. Мы находимся в положении окруженных. Нужно дорожить каждым патроном, каждым снарядом и каждый литром горючего, каждым человеком... Но дорожить имеет смысл при условии, если мы сохраним дисциплину... Никаких разговоров и жалоб... Спасение для нас... в дисциплине! Думаю, вы слышали об экспедициях к Северному полюсу. Там тоже нужна дисциплина... Пронизывала до костей стужа и не щадила храбрецов. Они шли, сыты или голодны, недомогающие и полные сил... Суровая природа не дает скидок. Всякого, кто терял способность двигаться, она превращала в кусок льда... Вы слышали сколько людей девяносто второго ОАД лишились жизни на пути от границы до Ковеля по слабости духа и недостатку физического развития?.. Человек расходовал остатки сил, валился замертво и засыпал. А пробуждался военнопленным... Многих постигла та же участь по причине недисциплинированности... Подразделения нашего полка не имеют опыта, который приобрели те, кто служил в девяносто втором ОАД, Но это не имеет значения... Огневые взводы должны ориентироваться на худшее. До сегодняшнего дня мы только двигались, а дальше, возможно, будем сражаться за каждый шаг... Внимательно слушать командиров орудий, выполнять их требования.

Расчеты ушли, Васильев вернулся к своему месту под кленом, закурил. «Юнкерсы» бомбили переправу.

— Я и не ожидал, что они обрадуются, но положение все же прояснилось, — Васильев признал свою неудачу, — а теперь и мне нужно приниматься за дело, — и, засучивая рукава, направился к зарядному ящику.

Дорошенко извлек лотки и стал раскладывать шрапнели на сидениях передка. Рядом — гильзы. Шрапнель окрашена в желтый цвет мирного времени. Не все гильзы оказались одинаковы. Некоторые имеют лишь небольшие вмятины.

Во двор явился Зайцев, взял в руки гильзу.

— Товарищ лейтенант! Разве можно хранить в передках неисправные боеприпасы?

Меня словно обухом огрел кто-то по голове. Гильзы заменить! Отобрать без хлопот стреляные и вложить пакеты с зарядами. Артмастер заменит капсульные втулки. Правда, комплектовать заново выстрелы, снаряжать стреляные гильзы строго запрещалось, но в наших условиях запреты теряли силу.

«Русский человек задним умом крепок»! То, что было упущено десять дней назад, никак нельзя исправить сегодня. В огневых взводах не оказалось ни одной стреляной гильзы. Проклятье! Удастся ли мне когда-нибудь стать командиром? Может быть, завалялись старые гильзы? Выгрузить все имущество и осмотреть прицеп самым тщательным образом.

Одна уже попала в поле зрения. Это собственность химинструктора. Гильза заменяла колокол, для подачи сигнала. Она висит на ветке, как всегда, позади позиции 2-го орудия.

Химинструктор передал Зайцеву гильзу. Окись зеленела по фланцу, но гильза в хорошем состоянии, с чистым резьбовым гнездом для капсульной втулки.

Начались поиски. В прицепе пусто. Орудийный номер, посланный в 1-ю батарею, принес две гильзы. Одна — совершенно новая. Артмастера переставили втулки. Получились два вполне исправных и укомплектованых выстрела — заряды со снарядами.

Полное небритое лицо Зайцева расплылось в улыбке. Засучив рукава, он осторожно извлекал из гильз и раскладывал на полотенце белые шелковые пучки зарядов. Артмастера рихтовали вмятины на стенках. Есть, кажется, возможность восстановить еще три гильзы.

Во дворе звенела латунь, а со стороны центра доносилась дробь «мессершмиттовских» очередей. Сотрясая землю, грохотали разрывы бомб.

Вернулся Орлов, отправленный на поиски. Местные жители говорят, что железнодорожная станция забита эшелонами с боеприпасами.

— А калибр? — осведомился Зайцев.

Обрадованный Орлов не спрашивал об этом. Станция недалеко, он знает дорогу.

В памяти всплыли Головки. Столько времени, почему не повториться удачному случаю? Я оставил мастеров и отправился с Орловым.

Подступы к станции блокированы пылавшими машинами. После нескольких попыток удалось преодолеть огненный барьер.

На путях колышется горячая зыбкая пелена едкого дыма. Полыхают товарные вагоны, платформы, пустые и с грузами. Гнутые рельсы, обгорелые стены станционных построек. Эшелоны один возле другого, между ними — стена штабелей. Снаряды! Пламя лизало укупорку. Горят штабели.

Первым делом — найти проход. Орлов и люди встреченной поисковой группы скрылись в дыму. Начали растаскивать штабели. Прямоугольные ящики, знакомая маркировка, 76-миллиметровые унитарные выстрелы[28]. Перегрев гильз приводил к возгоранию пороха. В гильзе возникало давление, небольшое, но достаточно для того, чтобы вытолкнуть снаряд. По мере разрушения ящиков снаряды вываливались на землю.

Разочарование уступило место надежде. Штабелей и вагонов видимо-невидимо! Неужели ни в одном я не найду 107-мм калибра?..

Горят вагоны, шпалы, горит промасленная щебенка под рельсами. Вначале людей пугали хлопки, которыми сопровождалось разрушение гильз. Рваная латунь дымила, но снаряды вываливались, не причиняя вреда. Люди отбрасывали ящики. Нет, это не то, что мне нужно.

Поиски продолжались. За исключением одного эшелона 122-миллиметровых гаубичных, на станции Пирятин находились сплошь 76-миллиметровые пушечные выстрелы.

Единственная полезная находка — винтовочные патроны. Часть людей, нагруженная цинками, направилась на ОП. Орудийный номер сообщил, что в тупике есть продовольствие. Я вернулся.

В стороне от штабелей стояли опломбированные вагоны с вещевым имуществом. В фанерных ящиках — обмундирование и обувь: сапоги, комбинезоны и ремни политсостава. Рядом эшелоны, загруженные сахаром в синих продолговатых прямоугольных пакетах с польскими надписями.

Патроны, сахар, десятка три комплектов одежды, обувь и ремни, — все это доставлено на позицию.