Розмари Ториджан

Розмари Ториджан работала у мисс Рэнд машинисткой в конце 1950-х — начале 1960-х годов. Мисс Ториджан скончалась в 2010 году.

Даты интервью: 21 и 22 января 1998 года.

Скотт Макконнелл: Насколько я помню, вы посещали нью-йоркские Лекции Натаниэля Брандена [NBL] с самого их начала.

Розмари Ториджан: Было так здорово оказаться на этих лекциях с самого начала и видеть, как увеличивается этот курс. Я впервые побывала на второй лекции — первая была прочитана для так называемого «Внутреннего кружка», куда входили Алан Гринспен, Леонард Пейкофф и другие.

Это была первая из серии публичных лекций об объективизме, хотя в то время мы его так не называли, потому что мисс Рэнд возражала. Она не хотела называть свое философское течение объективизмом, и поэтому мы именовали его «философией Айн Рэнд», и только на третьей или четвертой лекции она сдалась, потому что нельзя уже было остановить людей, пользующихся этим названием.

Это было в 1958 году, сразу же после того, как был опубликован роман Атлант расправил плечи. Все, кто приходил на эти лекции, приносили с собой экземпляр Атланта, и она самым любезным образом подписывала книгу. На последней странице первого издания было напечатано, что все, кто хочет больше узнать об идеях Айн Рэнд, могут обратиться в эту организацию. Я связалась с ее представителями, и мне сообщили, что планируется серия из десяти лекций и что я могу посетить ее, заплатив какую-то смехотворно маленькую сумму — кажется, двадцать долларов.

Она происходила в зале маленького отеля, арендованного Натаном, и на ней присутствовало всего около двадцати человек. С течением времени первая серия существенно выросла в плане посещаемости. Я присутствовала на лекциях первой и второй серий.

А мисс Рэнд посещала лекции?

Все и всегда. Как я пишу в этой выдержке из моих мемуаров: «Айн Рэнд присутствовала на лекциях и отвечала на вопросы из зала. Ее появление полностью заворожило и очаровало меня, пелерина, колышущаяся за ее прямыми, гордыми плечами, когда она влетела в зал… в длинном мундштуке дымилась сигарета, голова высоко поднята, огромные темные, полные интеллекта глаза, не отрываясь, смотрят на оратора». Все так и было. Она входила, садилась на невысокой сцене и просто сидела там, закутавшись в эту пелерину и скрестив ноги, с сигаретой в руке. Волосы ее всегда были гладко зачесаны, один завиток спускался на щеку… она сидела и слушала. Айн Рэнд никогда не отводила глаз от выступавшего. Она была абсолютно заинтересована в происходящем.

После окончания лекции Натан произносил короткий спич, что-нибудь вроде: «Мисс Рэнд присутствует здесь не для того чтобы защищать свою философию или то, что мы начали здесь сегодня. Она пришла сюда только затем, чтобы ответить на вопросы людей, желающих узнать больше». А потом она вставала, а мы задавали вопросы из зала.

Однажды на лекцию явился комедиант Морт Сол[155], решивший поразвлечься. Когда наступила пора вопросов, он задал свой собственный, произнесенный в исключительно саркастической манере. Мисс Рэнд растерла его в порошок. Она сообщила ему, что, конечно, понимает, что его намерения нельзя назвать серьезными, что он пытается развеселить публику и что она не одобряет его поступок. Я видела, как он скис. Мисс Рэнд так осадила его, что он даже не знал, что сказать.

Случалось ли, что на эти лекции приходили другие знаменитости?

Однажды на лекции побывал Микки Спиллейн, он подошел к микрофону и проговорил что-то в том смысле, что счастлив присутствовать на этой лекции вместе со всеми нами, и все мы поаплодировали ему, a потом он сказал еще что-то о том, как приятно ему быть знакомым мисс Рэнд и знать, что ей нравятся его книги. Едва ли это была очень глубокая речь, однако Айн Рэнд была очень довольна его выступлением.

Расскажите мне о вашем новостном листке.

Мы с моей подругой Эллен Рунге выпустили первый листок, посвященный новостям объективизма. Когда серии лекций стартовали по-настоящему, мы поняли, что происходит так много, так много лекций, радиопередач и других событий, что кто-то должен донести всю эту информацию до объективистов, так что мы начали выпуск листка.

Мы начали выпускать его исключительно в целях информации, и мисс Рэнд попросила нас приписать следующие слова: «является исключительно частным предприятием» и «по нашей просьбе мистер Бранден согласился предоставить нам список адресов рассылки, однако ни мистер Бранден, ни мисс Рэнд, ни приглашенные лекторы Лекций Натаниэля Брандена никоим образом не связаны с этим проектом. Мы предоставляем эту услугу, потому что в ней существует необходимость. Если вы принадлежите к числу людей, способных воспользоваться ею, вышлите доллар по нашему адресу».

Наш первый выпуск вышел в марте 1960 года, и в нем мы перечислили ожидаемые выступления, а также поместили образец будущей компоновки листка. Мисс Рэнд поначалу самым недвусмысленным образом объяснила нам, что мы должны уверять получателей в том, что никоим образом не связаны с ней и с Натаном, однако уже ко второму выпуску оценили нашу роль в качестве информационной странички. Она не хотела, чтобы мы выпускали журнал, однако мы настояли на своем намерении, поскольку она никак не могла воспрепятствовать нам. Тогда нам было указано ничего не писать о ней, чего мы и не делали.

Она не хотела, чтобы вы искажали ее идеи?

Именно так. Она была чрезвычайно осторожна в таких вопросах.

Никакой издательской работой мы не занимались. Мы печатали просто объявления, как во втором выпуске: «В мае 1960 года в издательстве Signet выходит карманное издание романа Мы живые. Точная дата будет объявлена в дальнейшем». К третьему выпуску мы перешли на ежемесячный режим, и мисс Рэнд просила меня перед каждым дальнейшим выпуском являться к ней со всеми материалами листка, чтобы она могла проверить их и убедиться в том, что все в порядке, а заодно предоставить отсутствующую у нас информацию. Так мы получили ее официальное одобрение.

К шестому выпуску мы освоили по-настоящему классное оформление и начали печатать свой листок на мимеографе, более того, мы получили название: Новостной Листок Рунге-Ториджан. И написали в нем: «Начиная со следующего выпуска, Натаниэль Бранден будет с регулярными интервалами рекомендовать книги, представляющие интерес для изучающих объективизм». К этому времени мисс Рэнд и Натаниэль Бранден начали планировать выпуск уже настоящего Бюллетеня объективиста. Наши публикации представляли собой своего рода пробный шар, и вскоре после этого выпуска стал выходить ее собственный новостной листок.

Как вы познакомились с Айн Рэнд?

Она попросила меня что-то отпечатать для нее. В это время я уже работала на Натана. Однажды она пришла в офис и спросила, не будет ли мне интересно перепечатать ее речь. Она сказала, что оригинал написан ею от руки, что несколько усложняло работу. Я согласилась, она передала мне текст, и я перепечатала его. Потом я печатала многие из ее речей.

Работая с ней, вы волновались или испытывали напряженность?

Да. Достаточно долго я работала с ней в крайне безличном стиле. Общение ограничивалось обычными «здрасте» и «как дела?». И все. Так что происшедший между нами разговор во время возвращения из Йельского университета[156], где она выступала, стал первым случаем ее общения со мной. Я оказалась в одной машине с ней, она ехала на переднем сиденье, я на заднем. Уже стемнело, и мы возвращались назад в Манхэттен, когда она вдруг повернулась и завязала легкий разговор со мной.

Она расспросила меня обо мне. Среди прочего я сказала ей, что в юные годы также намеревалась стать писательницей, однако забросила эту идею. Я сказала ей, что сейчас работаю в строительной компании Пола Тишмана, тут она бросила на меня такой резкий взгляд и сказала: «Почему вы перестали писать? Неужели сдались, даже не попытавшись?» Тут, насколько я помню, мне сделалось весьма неуютно в этой машине, потому что она смотрела на меня из тьмы своими огромными, пронзительными глазами. Тогда я сказала: «Что ж, я по-своему счастлива». Тогда она говорит: «Счастлива? А не хотите ли поработать в области, достаточно тесно связанной с литературой и не слишком от нее далекой? Почему бы вам не заняться издательской деятельностью?» Я несколько опешила и сказала: «Но нельзя же вот так выйти на улицу и сказать: „Хочу стать издателем“». Она ответила: «Разве? Почему бы и нет?»

И я сказала: «Я даже не думала, что такое возможно, после того как перестала хотеть заниматься литературным трудом. Я просто мечтаю об этом, однако мне не хватает отваги, чтобы подобно вам излить свою душу на печатной странице». Тогда она перегнулась через спинку сиденья, прикоснулась к моей руке и проговорила: «Моя милая, в жизни не бывает никаких гарантий. Надо рискнуть. Единственный способ понять, по силам ли вам какое-нибудь дело, требует заняться им». После этого она отвернулась, откинула голову на спинку сиденья, закрыла глаза и погрузилась в свои мысли.

В тот вечер она изменила мою жизнь, потому что на следующий день я уволилась с работы, взяла себя в руки, открыла список вакансий на странице «издательское дело», обнаружила объявление, гласившее «нужен помощник редактора, предоставляется обучение», пошла по указанному адресу, прошла собеседование, немедленно получила работу, приступила к ней и более не оглядывалась назад.

И вы сообщили об этом мисс Рэнд?

O да! Она была довольна. И сказала что-то вроде: «Ну а как же. Ну, конечно же, вы должны были получить эту работу». Это было чудесно. Она изменила мою жизнь.

Почему вы перестали работать с ней?

После 1963 года я почти не работала на нее — потому что мы начали издавать журнал Вердикт. A потом я вообще перебралась за море — в Италию.

Располагаете ли вы какими-нибудь памятками об Айн Рэнд?

Единственной напоминающей о ней вещью является копия самого первого платежного чека, который я получила от нее. Я сделала его фотокопию, потому что была в восторге от того, что сумела поработать на такую личность. На нем написано: «Мой первый чек, полученный от Айн Рэнд в уплату за перепечатку речи „Вера и сила. Разрушители современного мира“, произнесенной в Йельском университете 17 февраля 1960 года».

Чек был выписан на семь долларов и подписан: «A. Рэнд», но не так, как она обыкновенно расписывалась на документах, поскольку при издании романа Атлант расправил плечи в книге было воспроизведено ее факсимиле, после чего — она сама рассказывала мне об этом, — ей позвонили из банка и попросили изменить подпись на чеках. Поэтому на моем чеке написано просто «A. Рэнд» без привычного росчерка. После высказанного банком пожелания ей всегда приходилось расписываться по-разному. Теперь все свои финансовые документы она подписывала именно так, а на автографах оставляла привычный росчерк.

Расскажите мне об отношениях Айн Рэнд и Фрэнка О’Коннора.

O, они всегда держались просто чудесно. Если садились рядом, то держали друг друга за руку. Они с Фрэнком O’Коннором всегда держались за руки. Она всегда была очень ласкова с ним. Вот еще один маленький отрывок из моих воспоминаний: «Я поехала однажды передавать ей отпечатанную мною речь, и она открыла мне дверь в фартуке, я посмотрела на нее, не веря своим глазам. „Что случилось?“ — удивилась она. И я сказала ей: „Мисс Рэнд, вы — и в фартуке. Я даже не могла такого предположить“. Посмотрев на меня, она ответила: „Что в этом такого? Я готовлю, и готовлю неплохо“. Я вошла. O’Коннор был дома. Она готовила для него обед. Я хочу этим сказать, что даже представить себе не могла, чтобы она в фартуке готовила обед кому бы то ни было».