Керри O’Квинн

Керри O’Квинн был слушателем NBI и как художник поддерживал знакомство с Айн Рэнд и Фрэнком O’Коннором в 1960-х годах. Ныне является писателем и издателем.

Даты интервью: 20 октября и 1 ноября 1999 года.

Скотт Макконнелл: Насколько я понимаю, вы работали в NBI.

Керри O’Квинн: К работе на NBI меня привели некоторые события. Я начал работать на них дизайнером, сразу после того, как в 1967 году они переехали в Эмпайр-стейт-билдинг. После начала работы издательства NBI Press я много работал с мисс Рэнд над обложками к книгам Калумет К и Человек, который смеется[267].

Для меня это было откровением. Мои отношения с мисс Рэнд и Фрэнком O’Коннором складывались по-разному. Я чувствовал себя в его обществе очень непринужденно, в то время как она воздействовала на меня несколько устрашающе. Я относился к ней с огромным уважением, и мне было очень интересно работать с ней хотя бы и над обложками книг, однако мне сразу же дали понять, что она должна получить то, что хочет, начиная от шрифта и кончая цветом обложки, и будучи уже опытным дизайнером, я на самом деле имел одну только цель: выполнить то, чего она хотела.

И чего же она хотела и какими принципами руководствовалась?

Приведу пример. У нее были очень конкретные представления в отношении шрифтов, и мне пришлось делать некоторое количество вариантов. Например, я рисовал набросок первой страницы к ее брошюре Введение в объективистскую эпистемологию. Она в точности рассказала мне, что именно хочет видеть на обложке. Она не знала названий шрифтов и колеров, однако описала их мне. Я приносил ей свои наброски до тех пор, пока она не сказала мне — это именно то, что нужно.

Я принес ей несколько вариантов шрифтов, и она сказала: «Мне не нравятся эти приземистые и жирные буквы». Она имела в виду так называемые «выделительные» шрифты, имеющие в своем начертании выделенную горизонтальную линию. Ей они казались жирными. Ей нравились шрифты «узкие», имеющие в себе вертикальную линию. Таково было ее предпочтение. Другие шрифты не казались ей приемлемыми.

Не помните ли вы, какой из шрифтов она предпочитала?

Помню, гротеск, рубленый шрифт, похожий на гельветику. Она не хотела слишком тонкого или жирного написания букв. Ей было нужно нечто среднее.

Что еще ей нравилось в плане дизайна?

Ей нравился такой сине-зеленый цвет, скорее голубоватый сине-зеленый. Он был у нее любимым для всего. Она не любила яркие цвета — красные, оранжевые и подобные им.

Вы помогли NBI организовать показ их киносерии «Романтический экран» (The Romantic Screen). Мисс Рэнд говорила что-нибудь об Эрроле Флинне[268], фильм с участием которого был показан в этой серии?

Да. Мы показывали Приключения Робин Гуда. Не могу восстановить в памяти ее комментарии по этому поводу, но знаю, что она любила этого актера. Не помню ее конкретных слов, но она одобряла его киногероев.

Посещала ли мисс Рэнд просмотр?

O да. Кажется, она была на нескольких, а также присутствовала на показе мод NBI и всяких других забавных мероприятиях, которые мы проводили в те дни. Я сам был на показе мод NBI, как и Фрэнк, и Леонард, и все прочие. В тот вечер присутствовали все: NBI впервые проводил показ мод. Все мы разоделись согласно моде и прошли в дефиле. Она сидела и смотрела. Я рисовал программу к этому вечеру. Все было очень элегантно. Присутствовала Сью Лудель. В конце появилась в образе невесты Патриция Галлисон. Кажется, представлял ее Фрэнк. Это был удивительный вечер.

В NBI устраивались даже танцевальные вечера и тому подобные мероприятия. В конце своего существования NBI занимался самой разнообразной деятельностью.

Расскажите, как выглядел мистер О’Коннор на этом показе мод.

О, это был настоящий щеголь. Он сменил несколько костюмов.

Вы говорили с мисс Рэнд о фильме Зигфрид[269]?

Она смотрела этот фильм у меня на квартире. Как раз тогда я сумел раздобыть копию и устроил специальный показ для нее. С ней были Фрэнк и еще несколько человек. Она сказала, что это один из ее любимых фильмов. Я сумел также найти несколько кадров в Музее современного искусства, чтобы ими можно было воспользоваться при издании брошюры NBI; она очень любила их и говорила, что всякий кадр этого фильма представляет собой готовую картину, произведение искусства. Она говорила, что, любит этот фильм, потому что его можно остановить на любом кадре, и композиция и свет будут выдержаны в нем идеальным образом. Она говорила, что, с ее точки зрения, именно это превращает кино в искусство и Фриц Ланг сумел добиться этого, и в особенности в этом фильме. Он нравился ей прежде всего как режиссер; кроме того, она любила и другие его фильмы, однако именно этот оказывал на нее особенное воздействие.

Опишите, как мисс Рэнд смотрела этот фильм.

Не стоит лишний раз говорить, что она всегда была внимательной и усердной, что бы ни делала и чем бы ни занималась. Она была в восторге. Она радовалась и восхищалась. Она находилась в своего рода трепете, потому что умела ценить живопись, кинофильмы, скульптуру и визуальное искусство всякого рода… Не думаю, чтобы другие произведения приводили ее в подобный восторг. Словом, она восхищалась такими людьми как Дали и Капулетти, художниками, умевшими создавать живописные произведения. Фриц Ланг попадал, с ее точки зрения, в ту же самую категорию. Поэтому она сделалась в известном смысле его поклонницей. И иногда было приятно видеть ее обожающей кого-то.

Расскажите о ваших художественных контактах с Фрэнком O’Коннором.

Помню, однажды я увидел в его мастерской картину, изображавшую снеговые горы, перед которыми в самой середине картины располагалась линия электропередачи. Я сказал: «Фрэнк, так не делают, обычно художники опускают такие подробности, как излишне натуралистические». Он ответил: «Это так, однако в центре моей картины находится цивилизация. В противном случае она будет изображать только горы, однако сейчас по горам прошлась рука человека». Я сказал: «Ага, ну теперь понятно». Это была не лучшая работа, однако она в каком-то виде представляла то, что привлекало его: прекрасные снеговые вершины и идущая мимо них линия электропередачи.

Что же привлекало его?

Он был молод душой, молодость была в нем очевидна, я видел ее, и это привлекало меня к нему. У него на стене висела картина, носившая названия Снижение доходности (Diminishing Returns), в ней он изобразил манекен, которым иногда пользуются художники, придавая ему разные позы, и рождественские елочные украшения. Его восхищали крохотные игрушки и всякие дурацкие мелочи.

Темы, часто интересовавшие Фрэнка в его живописи, были во многом похожи на пустяковую музыку, которую любила мисс Рэнд, дурацкие пьески, лишенные всякой глубины, однако цеплявшие за нечто очень глубокое в ее душе. Я думаю, что примерно такую же роль в жизни Фрэнка O’Коннора играли эти блестящие новогодние побрякушки.

Опишите мистера O’Коннора.

Это был высокий и худой мужчина, наделенный размашистыми движениями. Впрочем, он не возвышался над сценой и не командовал. Он никого не устрашал, и я, да и все вокруг, чувствовали себя в его обществе непринужденно. Если кто-то подходил к нему и говорил: «Мистер O’Коннор, знакомство с вами — честь для меня», он отвечал: «Фрэнк, зовите меня Фрэнк». Он старался обращаться с людьми так, чтобы общение с ним не заставляло их нервничать. Кроме того, он легко улыбался.

Он не любил разговоры о мировых проблемах, и только однажды мы обменялись кое-какими саркастическими репликами в отношении какого-то текущего события, но тут же расхохотались и перешли к другой теме. Вот если мисс Рэнд наталкивалась на неприятное ей политическое событие, она этого так просто не оставляла, а принималась комментировать, но Фрэнк просто отмахивался от него и переходил к следующей теме.

По-вашему, он был счастлив?

Насколько я его понимаю, да. Он был остроумным человеком, с ним было забавно. У него всегда находилось что-то смешное, он всегда с охотой откликался на шутку. Любил острить. От записных остряков обычно отмахиваешься и стонешь. Я слышал остроты и от Фрэнка, но он был восхитителен, остроумен, забавен и счастлив, на мой взгляд.

Интересно сказать, что Фрэнк никогда не обременял меня — возможно, просто по моей молодости — проблемами, жалобами и так далее. В моем обществе он всегда был самым положительным человеком на свете. Он говорил о предметах, интересных ему, и проявлял интерес к тем, в чьем обществе находился.

Опишите Айн Рэнд и Фрэнка О’Коннора как пару.

Они казались привлекательной парой. Она всегда носила подаренные ей Фрэнком меха. Она любила их. Она ценила их. Она роскошествовала в них. A когда они оказывались на вечеринке или вообще в обществе, то вели себя как молодая пара и были вполне восхитительны. Мне кажется, они становились моложе в обществе друг друга. Они самым очевидным образом оказывали друг на друга определенное положительное воздействие. Даже омолаживающее. Я всегда радовался, видя их вместе. Однако, оказавшись на вечеринке, они разделялись, мисс Рэнд разговаривала с людьми, и Фрэнк тоже. Они не липли друг к другу весь вечер, однако на их манеру приятно было посмотреть, такой они были приятной парой.