Юджин Виник

Юджин Виник являлся одним из адвокатов Айн Рэнд начиная с 1962 года и до ее смерти в 1982 году. Является владельцем и Генеральным директором литературного агентства McIntosh & Otis, Inc., Нью-Йорк Сити.

Дата интервью: 15 декабря 1999 года.

Скотт Макконнелл: Как вы познакомились с Айн Рэнд?

Юджин Виник: В ноябре 1961 года я поступил на работу в юридическую контору Ernst, Cane, Berner & Gitlin и познакомился с Айн, наверно, в начале 1962 года. Я стал ее адвокатом, потому что поступил на работу в фирму, защищавшую ее интересы. Пинкус Бернер[232], являвшийся партнером фирмы, скончался в августе 1961 года, и мне в какой-то степени пришлось занять освобожденное им место, но ни в коем случае не хочу сказать — заменить его. Однако Айн работала в основном с Полом Гитлином, тогда являвшимся ведущим адвокатом нашей фирмы, однако за последующие годы мне также пришлось познакомиться и поработать с ней.

У меня не осталось никаких особых воспоминаний в отношении нашей первой встречи. Могу сказать только, что при большинстве наших переговоров присутствовал Фрэнк. Он сопровождал ее практически на каждую нашу деловую встречу, кроме последних двух-трех лет своей жизни.

Мисс Рэнд интересовалась вашим деловым прошлым, прежде чем вы начали работать с ней, или ваше сотрудничество стало просто свершившимся фактом?

Да, свершившимся фактом, потому что интересы ее представляла фирма. В качестве младшего партнера я был знаком с нею два или три года. Первоначально я только присутствовал при ее разговорах с Полом Гитлином, а потом встречался с ней по тем вопросам, которыми занимался сам. По некоторым пунктам она контактировала с Полом, по другим со мной, а иногда дело требовало участия нас обоих.

Какими вопросами ее деятельности занимались вы, а какими мистер Гитлин?

Она обращалась к нам за любыми юридическими консультациями. Так было до того, как в 1961 году был организован Институт Брандена. Мы заполняли их официальные бумаги, a потом на сцене появился адвокат института и оформил аренду помещения в Эмпайр-стейт-билдинг и занялся другими делами. То есть мы, так сказать, не слишком вникали в этот аспект их деловой деятельности. Большая часть ее поручений, однако, была связана с издательской деятельностью. Мы занимались охраной авторских прав. И если возникал какой-либо иск или нарушение прав собственности, она обращалась к нам. Конечно, за прошедшие годы они с Фрэнком время от времени пересматривали свои завещания, как это часто делается, и она обращалась к нам по этому поводу. Потом мы занимались уплатой налогов и каждый год участвовали в составлении их с Фрэнком общей доходной декларации.

Какими вопросами занимались вы лично?

Должно быть, уплатой налогов и копирайтом. Кроме того, она консультировалась у Мела Кейна, хотя я подозреваю, что большинство их консультаций происходило на светском уровне, а не на юридическом[233].

Какими наиболее интересными с юридической точки зрения проблемами вы занимались с нею?

Помню, она была озабочена тем, что ее имя помянули в одной из книг издательства Hearst/Avon, использовав его для рекламы собственной книги. Она подала на них в суд, хотя мы советовали не делать этого, однако она не послушалась и обратилась в другую фирму, которая выступила с иском против Хёрста и проиграла процесс[234].

Почему вы не советовали ей обращаться в суд?

Согласно нашему пониманию закона и статуту штата Нью-Йорк, они ничем не нарушали ее права собственности.

Подобная ситуация имела место, когда либертарианский[235]журнал Разум (Reason) также воспользовался ее именем?

Да. Она часто отмечала, что не любит, когда ее связывают с либертарианством, как это делали некоторые.

Она объясняла причину?

Нет, просто считала такую взаимосвязь неуместной. Ей это не нравилось, она не хотела, чтобы подобное происходило, и мы писали письма. За прошедшие годы нам пришлось отправить от ее имени достаточное количество писем отдельным людям или организациям, которые либо неправильно цитировали ее, либо неправильно ссылались на нее, либо без разрешения использовали фрагменты из ее книг. Например, использовали имя «Джон Голт» в коммерческих целях.

И как она реагировала на это?

Так, словно бы это была кража.

Можете ли вы назвать примеры работ, выполненных вами для мисс Рэнд в отношении ее агентов и издателей?

По-моему, ее книжными контрактами занималось в основном агентство Curtis Brown. Регистрацией там занимался Перри Нолтон. Curtis Brown также представляли ее в связи с выдачей лицензий на права издания романа Атлант расправил плечи, однако в двух случаях ими пришлось заниматься и нам. Один случай имел место, когда Эл Радди выиграл опцион на роман Атлант расправил плечи. Радди был кинопродюсером, отснявшим на студии Paramount, где у него был производственный блок, фильм Крестный отец, так что он был птицей высокого полета. Он хотел отснять фильм по роману Атлант расправил плечи, однако Айн была недовольна тем, как поставили Источник, так как начинала свою карьеру в Голливуде в качестве сценариста, что давало ей право на мнения, которых не мог бы изъявить обыкновенный автор, поэтому она отказалась предоставлять права на съемку Атланта, не сохранив за собой некоторый контроль за производством картины. Она требовала не просто согласования сценария, но повседневного контроля и получила его вкупе с контролем над монтажом фильма, что не принято в соответствующей практике. У нее были и другие условия. Ей не нравилась озвучка последующих сцен, пока их нельзя было увидеть визуально. Кроме того, она не хотела, чтобы персонажи фильма носили бороды и усы, и включила это в свои условия.

Помню, как я обсуждал с ней другие ситуации, возникавшие в договорах нашей фирмы там, где речь шла о киносъемке, и приводил ей в пример Гарольда Роббинса[236] как образец противоположного подхода. Кстати говоря, сама Айн восхищалась Гарольдом Роббинсом, потому что как писатель он писал очень наглядно. Мы также представляли интересы Роббинса, и как мне кажется, Гарольд и Айн время от времени встречались, чтобы поговорить. Роббинс без всяких опасений передавал права в Голливуд, поскольку сам был «родом» из Голливуда, знал его работу изнутри и готов был помочь киношникам. А она вписывала требования, которые должны были предоставить ей абсолютный, прочный и неоспоримый контроль за ходом съемок. Ну, Радди заплатил уйму денег за этот опцион, ожидался еще один крупный платеж после того, как они начнут съемки. Однако прежде, чем студия Paramount разрешила начать реализацию прав, так как она финансировала весь процесс, ее представители обратились к ней с предложением отозвать свои условия, кажется, оставив за ней только согласование сценария. Не уверен, что дело обстояло именно так, однако она отказалась, и сделка не состоялась. Фильм не был снят. Права остались не использованными, и в итоге возвратились к Айн.

По прошествии нескольких лет возникла перспектива другой сделки, с NBC, Генри Яффе и его сыном Майклом, являвшимися там главными продюсерами. Предстояло снять шестичасовой мини-сериал по Атланту, в контракт были вписаны те же ограничения, дабы она имела возможность повлиять на процесс съемок[237]. В телевидении существуют так называемые «пошаговые сделки», когда телевещательная компания, финансирующая производство, выплачивает определенные суммы после выполнения конкретного этапа работ. Однако прежде чем заключать окончательное соглашение, они захотели, чтобы Айн отозвала условия, заложенные в оригинальный текст, потому что обыкновенно случается, что многие авторы, далеко зашедшие по этой дорожке, чтобы повлиять на производство, впоследствии отказываются от этого права. Но Айн этого не захотела. Она осталась непреклонной и хотела сохранить за собой полный контроль.

Случалось ли вам обсуждать с ней юридические тонкости?

Да, такое случалось время от времени, однако не могу сказать об этих разговорах ничего определенного, коме того, что наши переговоры обыкновенно чередовались с обсуждениями текущих новостей или всей нашей системы.

Помните ли вы, чтобы она выражала острое недовольство или радость от сделанных вами тех или иных толкований закона?

Помню только, что когда тема для критики возникала, она всякий раз выражала свое недовольство одними и теми же словами. Я до сих пор слышу ее голос, с этим ее акцентом произносящий: «Those Zons of Beetches»[238]. И ударяла по столу руками. Эти «Zons of Beetches» сделались самым ярким моим воспоминанием о ней.

Можете ли вы привести пример события, вызвавшего у нее такую реакцию?

Если кто-то пользовался именем «Джон Голт». Или это могла быть цитата из ее книги в чьей-то рекламе. События такого рода.

И что же она предпринимала, высказавшись подобным образом?

Она изливала свой гнев, спускала пары, и мы возвращались к прерванному разговору, при котором чаще всего присутствовал Фрэнк. Иногда он высказывал собственные соображения, если тема особо задевала его. Он всегда выступал в ее защиту.

Каким образом?

Поддерживал ее позицию в вопросах, беспокоивших и смущавших ее. Он не участвовал собственно в переговорах, но когда все-таки вступал в них, высказывался в поддержку Айн и ее позиции. Мог еще сказать пару слов в плане согласия с тем, что происходило между нами. Он никогда не спорил с ней.

В то время мы также представляли интересы издательства Bobbs-Merrill, опубликовавшего Источник, и при подготовке переиздания к двадцать пятой годовщине выхода книги в свет участвовали в оформлении использования картины Фрэнка на обложке юбилейного издания[239]. Это было очень приятно.

Не помните ли вы, что они говорили по этому поводу?

Книга им очень понравилась. Более того, оба они оставили свои автографы на экземпляре, который я храню у себя дома.

Какой аспект личности мисс Рэнд наиболее ценен для вас?

То, что на нее всегда можно было положиться. Она твердо придерживалась принципа, требующего исполнять свои обещания. Твердо и решительно.

Случалось ли вам замечать, как она прилагает собственную философию к деловым проблемам или к принятию решений?

Цельность ее натуры всегда была очевидна. Она всегда четко определяла, что именно и когда хочет сделать. Иногда ей бывало непонятно, как именно надо поступить, и тогда она являлась к нам за юридической консультацией.

Какой манеры она придерживалась в деловом плане?

Я бы назвал ее очень открытой и адекватной.

Как часто вы встречались с ней?

Когда были какие-то дела — раз в несколько недель. Помню, что иногда бывал в их квартире. Наверно, не реже раза или двух в год по налоговым вопросам. Айн и Фрэнк приносили свои декларации. И мы подготавливали платеж. Потом, после того как платеж был проведен, они приходили через неделю, две или месяц. В среднем мы встречались три-четыре раза в году как минимум.

Она звонила, договаривалась о встрече и приезжала?

Правильно. Она звонила о чем-то, или оказывалось, что нам нужно встретиться по какому-либо поводу, и приезжала, всегда по какому-то формальному поводу. Она хорошо одевалась, была на очень высоких каблуках и обычно в своей норковой шубке. Фрэнк помогал ей снять ее и вешал на вешалку.

Потом она извлекала сигарету и вставляла в мундштук. Так выглядел ритуал ее прибытия.

Как она относилась к перспективе уплаты налогов?

Без удовольствия, но и без возражений.

А зачем вы ездили к ней на дом?

Иногда требовалось подписать какие-то бумаги, и я ездил к Айн, чтобы не отрывать ее от работы. Однако ей было приятно посещать наш офис, она радовалась визиту.

Почему ее всегда сопровождал мистер О’Коннор?

Не знаю. По-моему, так им обоим было спокойнее, когда они приезжали к нам вместе. В особенности для подачи налоговой декларации, поскольку они подавали одну декларацию на двоих, и у него был собственный доход. Он содержал собственную студию, однокомнатную квартиру в том же доме. Ну и в качестве налогоплательщика он должен был представлять материалы для налоговой декларации и подписывать ее. С налоговой точки зрения они являлись партнерами.

Случалось ли возникать каким-нибудь юридическим вопросам, затрагивающим его живописные работы?

Да, когда галерея продавала эстампы его картин или подлинники. Это следовало учитывать при составлении их налоговой декларации. Он заполнял собственную форму «С», затрагивающую доход и расходы.

Как держалась мисс Рэнд во время ваших деловых встреч?

Полностью сосредоточенно. Никакой ерунды. Она была очень решительно и определенно настроена относительно того, что хотела. Тем не менее она, несомненно, обладала собственным чувством юмора, которое время от времени проявляла.

Можете ли вы привести примеры?

Не могу, однако помню, что мы частенько смеялись за делом. С ней всегда было легко работать, хотя подчас и непросто, учитывая некоторые ее цели. Я думаю, что, общаясь со мной, она исходила из практических соображений.

Объясните эту мысль.

У нее была цель, и она всегда знала, что именно потребуется, чтобы добиться этой цели. Я не был ее противником или человеком, которого можно рассматривать как противоборствующую сторону. Даже в том случае, когда она отвергла наш совет не обращаться в суд, ибо таковое обращение могло создать для нее дополнительные проблемы с точки зрения паблисити — чего, кстати, не произошло, на мой взгляд, потому, что никто не обратил внимания на этот процесс — чем любые потенциальные выгоды, на которые она рассчитывала, подавая в суд. Она не проявила никакого неудовольствия нами, должно быть, потому, что оценила наш профессионализм.

Вы говорили, что не были согласны с некоторыми ее целями. Можете ли привести примеры?

Это единственный пример, который приходит в голову. Мы не всегда соглашались друг с другом в философском плане, однако, как мне кажется, всегда уважали друг друга.

Случалось ли, чтобы вы когда-либо не оказывались ее союзником или поклонником ее произведений?

Я был ее союзником почти во всех делах и произведениях. На мой взгляд, она великолепно справилась с той целью, которую поставила себе. Однако с некоторыми аспектами ее идей я не был согласен.

Вы обсуждали с ней таковые?

Обсуждали, но я уже не помню подробностей.

Какова бывала ее реакция, когда вы говорили: «Я не согласен с X.»?

Она самым рациональным образом в соответствии с собственной терминологией углублялась в подробности и объясняла мне, почему я настолько неправ, а она права.

Изменила ли она ваш образ мышления?

Не думаю, чтобы это было так.

Оказали ли вы на нее заметное воздействие?

Едва ли, однако она всегда обращалась со мной с достаточной терпимостью и терпением.

Она как-нибудь изменилась за двадцать лет вашего знакомства?

Не думаю. На мой взгляд, она всегда была последовательна во всем. Мне случалось знать ее с теплой стороны. Когда, например, Мел Кейн, наш партнер по фирме и известный поэт, праздновал свой сотый день рождения, мы устроили прием в своем офисе. Его столетний юбилей пришелся на 15 апреля 1979 года[240], и Айн собственной персоной прибыла в нашу контору. Я помню, что на одном из фото Мел и Айн были запечатлены вместе, с ними в кадр попала и моя жена. Айн была очень оживлена и довольна своим участием в событии. И хотя сам Мел бурчал, что его-де чествуют за долголетие, а не по другой причине, он был рад видеть ее.

А каким из своих имен мисс Рэнд подписывала официальные документы?

На налоговых декларациях она расписывалась как «Алиса O’Коннор».

Когда мисс Рэнд «отошла» от общественной жизни и выпуска новостного листка в середине 1970-х годов, вы советовали ей обратиться в службу государственного пенсионного обеспечения?

Мы, вне сомнения, обсуждали этот вопрос и представили ей на выбор два варианта — отказаться или обратиться. Я не стал бы рекомендовать отказываться от пенсии.

Помните ли вы еще какие-нибудь подробности ее «отставки»?

Не думаю, чтобы она когда-либо технически уходила на покой. Айн всегда занималась своим делом до самых последних дней, когда уже не была в состоянии что-либо делать.

В каком плане?

Чисто физически. У нее просто не осталось сил делать то, что она делала всю свою жизнь — писать.

Она обсуждала с вами смерть мистера O’Коннора?

Да. Она говорила, каким трудным было для нее это время. Не думаю, чтобы она сумела по-настоящему пережить его смерть, ей не хватало его и как друга, и как делового партнера. Они обращались друг с другом с большой любовью, преданностью и теплом.

Как вели себя мистер О’Коннор и мисс Рэнд при обсуждении перспективы собственной смерти и завещаний?

Самым трезвым образом. Очень непринужденно. Без малейшего смятения.

Итак, вы одним из первых узнали о ее смерти?

Должно быть, я находился в своем кабинете, и нам позвонил кто-то из окружения Айн и сообщил, что ее не стало. Посему я немедленно отправился посмотреть, что там происходит.

В качестве ее адвоката?

Да, а также душеприказчика.

Что вы хотели проконтролировать? Защитить ее или собственность?

У меня не было конкретной цели. Просто я был обязан кое-что сделать. Наверно, я должен был защитить собственность, а также убедиться в том, что все идет положенным чередом вплоть до технических подробностей, соблюдаемых в подобных ситуациях.

Например?

Мне следовало войти в контакт с прибывшими на место сотрудниками полиции, а также с коронером, с судебно-медицинским экспертом, получить ее тело для похорон. То есть совершить положенные в таком случае действия.

Вы присутствовали на похоронах?

После смерти Фрэнка Айн отправилась в Валгаллу. Это такой городок, расположенный к северу от Уайт-Плейс, Нью-Йорк, графство Вестчестер. Валгалла в данной ситуации — вполне уместное название. Она отправилась туда, чтобы выбрать участок для могилы Фрэнка и для себя самой, когда наступит ее время. Ее сопровождали моя жена Ина и коллега Ева Прайор. По словам Ины, они обратились в кладбищенскую администрацию, узнали, какие участки свободны, и осмотрели несколько. Айн выбрала участок, расположенный на пригорке с тенистым деревом, чтобы можно было посидеть у могилы в тени. Наверно, Айн планировала поставить там скамейку, чтобы было удобно сидеть. Фрэнка похоронили, а когда через три года настала очередь Айн, мы обнаружили, что в дерево ударила молния и погубила его. После ее похорон мы посадили там молодое деревце, но то, что планировала сделать она сама, не было сделано ко дню ее похорон. Не знаю, сколько людей знали об этом ее желании — но о нем знали я, Ева и моя жена — однако нами владело чувство чего-то не поддающегося контролю, чего Айн, конечно, не одобрила бы.

С ней прощались в траурном зале «Кэмпбелл». Пришло огромное множество народа. Я был там вечером, предшествовавшим дню собственно похорон. Очередь желающих проститься с ней вытянулась на целый квартал. Мы представляли в зале душеприказчика, адвоката и «членов семьи», и поэтому нас направили к лифту, чтобы нам не было нужды стоять в очереди. Когда мы подходили к залу, я заметил в очереди Алана Гринспена, пришедшего со всеми прочими проститься с нею, я пригласил его присоединиться к нам, и он воспользовался предложением.

Зрелище вышло впечатляющее — цветы, почитание и ощущение утраты со стороны пришедших, людей, незнакомых ей, однако ощущавших собственную близость к ней и ее трудам. Все это было очень трогательно.