Футбол на картошке

В самой копке картошки под дождем тоже не было ничего хорошего. Зато когда выглянуло солнце и колхозное начальство предложило студентам в день отдыха на местном стадионе потягаться в футбольном искусстве со сборной расквартированной неподалеку воинской части, мы, отощавшие на скудных харчах, согласились сыграть, чтобы не ударить в грязь лицом перед девами-филологинями. Поскольку в школе я играл во все игры с мячом, имел кучу разрядов по волейболу, баскетболу, футболу, ручному мячу, факультетский препод, присматривавший за нашей вольницей, поручил мне сформировать команду. Впоследствии, когда меня избрали председателем спортбюро самого женского факультета ЛГУ, я понял, какая это каторга – формировать команды по разным видам спорта для участия в университетской спартакиаде. Полноценных в спортивном отношении мужчин было на женском факультете не больше одной пятой от всего списочного состава студентов. Зато более самоотверженных болельщиц, чем у наших мужских команд, ни на каком другом факультете не было. И таких поэтов не было, как Шарымов, Красильников, Лосев, которые бы сочиняли и рисовали плакаты, зазывавшие на решающие матчи нашей волейбольной команды, ставшей чемпионом университета, победившей в 56-м памятном году (ХХ съезд!) сборную самого мужского факультета – химического.

Начало было такое: «Химик, глотай химикалий ртом: удивляться нечего! Играем с Панкратовым не хуже, чем с Калертом, а с Калертом, не хуже, чем с Анейчиком!» Перечислив весь наш состав и запугав химиков до посинения, поэты воззвали к лучшим чувствам наших Елен (Тамар, Наташ, Ирин, Ларис), призывая их прибыть в 19:00 на 10-ю линию Васильевского острова в спортзал матмеха. «Интерес к встрече определим вкратце: если б прибыл на матч господин Либо, президент Международной волейбольной федерации, и он бы пришел смотреть волейбол!» Кто же усидит дома после таких призывов!

В 56-м я уже знал, кто на факультете горазд играть только с рифмами, со словами, а кто и с мячом на ты. Осенью 54-го я этого знать не мог и устроил тестирование своим сокурсникам прямо на стадионе перед игрой. Против вояк, половина которых была в бутсах, а половина в кирзачах, мы в своих кедах, разбитых ботинках и синих спортивных тапочках выглядели бледно и незащищенно. Да и играть более-менее сносно умело человек пять от силы. Леша не поддался на мои уговоры сыграть (я знал, что он любит футбол и с детства ходил на стадион, когда играли «Зенит» и ленинградское «Динамо»), сказал, что боится разбить очки, но вызвался сыграть роль Вадима Синявского: бегал по бровке, иногда забегая на поле, и комментировал для наших болельщиц через мегафон ход этого забавного футбола. Единственным произведением искусства в тот солнечный прохладный осенний день был комментарий очкастого юноши в куртке-толстовке и брюках-бриджах, остроумный, веселый, радостный – сразу видно было, что футбол ему по нутру, что его захватывает сам процесс игры, а не только его результат.

Тот матч, кстати, окончился вничью: 7:7 или 8:8, точно не помню. Не знаю и того, вспоминал ли Лосев в Америке футбол в Приозерском краю, только в третьей части «Двенадцати коллегий», вошедших в книгу «Тайный советник» (1987), он написал:

Университет похмельной лиги.

На железных полках дрыхнут книги.

Перестрелка теннисных мячей.

Всё всегда кончается ничьей.