1. Первое лето в Трубчевске

1. Первое лето в Трубчевске

В начале августа 1930 года Даниил Андреев, Коваленские, Малахиева — Мирович и Беклемишева с сыном, только что окончившим физико—математический факультет Московского университета, отправились в Трубчевск.

Юрий Беклемишев в письме другу с бодрым юмором так описал путь до Трубчевска:"…в 20 ч. 10 я отбыл с Брянского вокзала… Когда на другой день я прибыл на станцию Суземка, то оказалось, что поезд опоздал на три часа и что поезд, идущий в Бобруйск, ушел. Следующий будет завтра. Катастрофа. Однако тут все могло бы кончиться более или менее благополучно, не будь со мной мамаши и ее чемоданов (впоследствии я подсчитал, что их было 6 штук, не считая мелких вещей). Моя мамаша, конечно, спаниковала, и вот через полчаса мы в компании четырех других товарищей по несчастью на паре колхозных суземских лошадей тронулись в Бобруйск (Суземки — Трубчевск, 50 верст по песку!). Мамашины чемоданы угрожающе грохотали за нашими спинами, связанные в какую-то фантастическую пирамиду предприимчивыми колхозниками. Встречные аборигены с удивлением и испугом смотрели на странное сооружение, медленно движущееся по песчаной дороге среди дремучих брянских лесов. Примерно каждые три версты происходили аварии, и мы ремонтировали наше сооружение. Всю дорогу нас сопровождали тучи слепней и комаров. Заночевать пришлось в пути, не доезжая 15 верст до Трубчевска, потому что лошади явно собрались подыхать. Ночевали на каком-то старом сене, съедаемые комарами. Всю дорогу у меня болел зуб. Однако, несмотря на все, я был тверд, как скала.

На другой день в 12 часов, промокнув под дождем, мы торжественно въехали в Бобруйск. Это удовольствие стоило нам 10 рублей, не считая, конечно, ж. д. билетов. Устроились хорошо.

Ю. С. Крымов (Беклемишев) Конец 1920–х

Трубчевск один из самых старых русских городов. Он упоминается еще в "Слове о полку Игореве". Здесь масса исторических древностей. В местном музее я видел откопанные черепа финских племен и гуннов с очень покатыми лбами, а также монеты арабов и Римской империи, неизвестно как попавших в трубчевские пески.

Здесь довольно хорошая компания молодежи, в которой я и вращаюсь"[145].

Описание дороги у Юрия Беклемишева, в недалеком будущем ставшего писателем — орденоносцем Юрием Крымовым, несмотря на смешливое переиначивание "Трубчевска" в "Бобруйск", документально точно. Но в следующие приезды Андреев с попутчиками мог доезжать уже не на тряской подводе, а на "кукушке", одноколейкой, шедшей от Суземки до Бороденки — поселочка у векового соснового бора под Трубчевском.

По некоторым сведениям, в Трубчевск всю литераторскую компанию увлекла Варвара Григорьевна Малахиева — Мирович, тетя Шуриной подруги, актрисы Аллы Тарасовой. Малахиева — Мирович давно дружила с Коваленскими и Добровыми. Старушечьего в ней не было, несмотря на ее шестьдесят с лишком лет. Из старинного дворянского рода Мировичей, она прожила жизнь в исканиях пути. Учась на Высших женских курсах, увлеклась народничеством, участвовала в революционном кружке. Разочаровавшись в народниках и пережив нервное расстройство, поехала за границу, в Европу. Потом, в родном же Киеве, познакомилась с Львом Шестовым, чье влияние оставило в ней заметный след. Несколько лет прожив в Петербурге, в 1901–м поселилась в Москве. Много писала — стихи и прозу, переводила. Но чаще всего выступала как критик — театральный и литературный. В ее писаниях религиозно — философское мироощущение прихотливо сочеталось с артистизмом. От логических построений ее влекло к интуитивному, мистическому. Переведенный некогда ею (вместе с М. В. Шиком) труд Уильяма Джемса "Многообразие религиозного опыта" Андреев не мог не прочесть с особенным вниманием, о нем он упоминает в "Розе Мира". Даниил читал ей свои стихи и слушал ее:

День ли, ночь ли — вдруг зажигается

Вокруг звезда за звездой,

В хороводы, в узоры сплетаются,

Жужжат, звенят, как пчелиный рой.

Церковь над ними потом воссияет,

Невидимые хоры поют —

Не то меня хоронят, не то венчают,

Не то живую на небо несут…

Но после революции Малахиева — Мирович печаталась, в основном, как детский поэт.

В Трубчевске Варвара Григорьевна сразу же повела мучавшегося больным зубом Беклемишева к врачу, Познакомила с ним и Даниила. Евлампий Николаевич Ульященко[146], старый земский врач, близко знавший семейство Велигорских еще по Орлу, где учился в гимназии с Петром и Павлом Велигорскими, помнил не только Добровых, у которых бывал в Москве, но и родителей Даниила. Жил он с большой семьей в доме при больнице.

Десна у Трубчевска. 1930–е

Небольшой городок, Трубчевск с 1930 года вырос, но не намного, и, может быть, в этом его, не всякому понятное, счастье. Упоминавшийся в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях как удельное владение Новгород — Северского княжества, славный легендарным Бояном и князем Всеволодом, братом бессмертно невезучего князя из "Слова о полку Игореве", связанный судьбой и именем с княжеским родом Трубецких, тысячелетний Трубчевск пережил все русские несчастья. Ни одна большая война не обошла город. Его неповторимость не в одной древности, но и в редкостном местоположении не только на некогда роковой засечной черте, а и на землях, соединявших Русь Московскую и Малую. Рубежность его, возникшего там, где соседствовали некогда радимичи, вятичи и северяне, всегда была не разъединительной, а объединительной. Помнит город и раздольное Черниговское княжество. Вокруг Трубчевска до сих пор чудом уцелел, почти без порух, древнерусский былинный простор, открывающийся с высокого берега Десны, на котором город расположился. Даль распахивается, когда выходишь к Троицкому собору. Здесь стоял детинец, размещался княжеский двор, отсюда рос посад. Это место, заглавное в Трубчевске, и называется Соборной горой. Даниил Андреев не мог не очароваться зеленым всхолмьем, откуда, как в его стихах, "вдруг разверзается простор…" Разверзшись, простор стал затягивать "зелеными певучими дорогами", вившимися среди темных лесов, тихих рек, лебединых озер. Здесь его страстная любовь к природе нашла "непроглядную страну", приоткрывшую и праотеческую Русь, и чаемую мистическую тайну.

Видный издалека, с Десны, Троицкий собор с обступившим его тенистым парком — и душа Трубчевска, и память. В своей основе сегодняшний Троицкий собор построен в 1784 году, во времена, когда сам город приобретал новый облик и планировку. Но возвели собор на месте храма XII века, который рушился и возрождался вместе с Труб — чевском, а во времена польского владычества становился костелом. От допетровских времен сохранилась сводчатая крипта с надгробьями князей Трубецких, позже каждое столетие добавляло свое. В 1824–м пристроили колокольню, в 1910–м Ниловский придел. Во времена первых приездов в Трубчевск Даниила Андреева в соборе шла служба, цела была храмовая ограда и четыре часовни вокруг. Стояла деревянная часовня и над святым ключом Нила Столбенского. Вниз к нему крутым берегом вели подгнившие ступени.

В Трубчевске у Даниила Андреева имелись семейные корни, в нем одиннадцать лет — с 1883 по 1894–й — жил, служил управляющим удельных лесных дач, избирался гласным трубчевской управы дед — Михаил Михайлович Велигорский[147]. Сюда Велигорский переселился с Украины, переведенный из Киевской удельной конторы в Московскую. Жил без семьи, ее он перевез в Орел — детям пришла пора учиться (в Трубчевске гимназия открылась только в 1914 году). В 1894–м отсюда, опять же в связи со службой, Михаил Михайлович переехал в другой уездный городок тогдашней Орловской губернии — Севск.

Захваченный красотой и мощью открывшихся с Трубчевских холмов просторов, Даниил Андреев, надеявшийся продолжить работу над "Солнцеворотом", на время забыл о всех замыслах. "Поэму сейчас не пишу: живу в глуши, в маленьком городишке Трубчевске, на реке Десне, — писал он брату. — Красота тут сказочная, и я только смотрю и слушаю. Очень далеко гуляю один. Жара, я черен, как уголь. Был на лесных озерах, куда еще прилетают лебеди.

Тут безграничный простор, целая страна развертывается у ног. И когда идешь — невозможно остановиться: версту за верстой, и в конце концов уходишь так далеко, что обратно едва доползаешь, уже к ночи"[148].

В первое же лето он побывал на Неруссе (тогда писалось — Неруса), извилисто струящейся по лесам речке, впадающей в Десну под Трубчевском. В забытые времена она служила водным путем на Радогощь, Севск. Быстрая, затененная местами смыкающимися над ней ветвями, Нерусса завораживала неожиданностью своих поворотов. В те поры над ней еще встречались вековые дубы, безжалостно сведенные позже. Побывал он и на лебединых Жеренских озерах, называвшихся Жеронскими. Их было три — Большое, Среднее и Малое Жерено. Но Малое уже и в те времена, наверное, начало умирать, зарастая. Ну а в девятнадцатом веке озера кишели рыбой, и сети в них попусту не заводили.

Троицкий собор. Трубчевск

До революции город ремесленников и торговцев, большей частью деревянный, украшенный бесчисленными садами, нарядными купеческими домами и восемью храмами, в тридцатые годы Трубчевск менялся мало. Хотя и в нем происходили перемены, что-то строилось — хлебозавод, новая больница, проводились водопровод и электричество. Гордился тогда Трубчевск двумя учреждениями — Народным театром и Краеведческим музеем, расположившимся в доме подполковника Федорова, начальника трубчевского гарнизона. Но год перелома наступил и для них. Театр — должен быть сугубо пролетарским, хотя в нем и раньше ставили революционные пьесы, такие, как "Федька — есаул" Ромашова о гражданской войне, но за ней следовал "Лекарь поневоле" Мольера… В музее — никаких икон и монастырских книг, никакого дворянского "хлама", никаких старорежимных интеллигентов. Директором музея, выгнав основателя, виновного в дворянском происхождении, назначили начитанно го, но неопытного энтузиаста Павла Николаевича Гоголева, бывшего почтового служащего, с хаотичной щедростью завалившего музей разнообразными экспонатами. Чего здесь только не было, но преобладали археологические древности — керамика неолита и раннего железного века… Ну а пришедшие после Гоголева идейные ревнители, растранжирив и опустошив, что могли, сушили, как вспоминали старожилы, в музейных залах рыбацкие сети… В тот первый приезд вместе с Юрием Беклемишевым музей посетил и Даниил, познакомившийся с его директором.