Низвержение с Олимпа

А: У тебя было ощущение, что Борис может покончить с собой? Он ведь был очень счастливым человеком на самом деле. Он же всегда был в замечательном настроении.

Ф: Во-первых, я его не так глубоко знал в личном плане. Честно говоря, я не видел его в плохом настроении. Но, с другой стороны, я хорошо себе представляю, как быстро человек меняется. Я видел изменение разных людей в силу куда менее драматических обстоятельств, просто под влиянием каких-то перипетий в личной жизни. Мы с тобой как-то про Михаила Безелянского говорили: посмотри, какие перепады там, да? Но это гораздо менее значимая фигура в российской истории.

Понимаешь, когда человек попадал в концлагерь, он через пять дней голодовки превращался просто в совершенно другого человека, который готов был есть экскременты. Человеческая психика и мораль – настолько хрупкие вещи, что при любом давлении они легко ломаются. Поэтому я не могу исключить, что он покончил с собой. Я совершенно не верю в версию, что его убили.

А: Это никому было не нужно.

Ф: И вообще это невозможно было организовать так, без следов. Это тоже мифология очередная. И он, конечно, мог на это решиться после всех неудач. Вот Жечков, который не хочет приезжать в Россию. Полностью видоизменившийся персонаж. Причем он пережил меньшую трагедию, чем Березовский, – просто потерял бизнес[230]. У Березовского было низвержение с Олимпа.