Сергей Доренко Февраль 2014 года, Москва

Доренко Сергей Леонидович (род. 1959) – российский журналист. С 1985 по 2000 г. работал на телевидении. Принимал активное участие в информационном и пропагандистском обеспечении выборов в Госдуму в 1999 г. и президентских выборов 2000 г. В 2000 г. со скандалом уволен с телевидения после подготовки программы о гибели подводной лодки “Курск”. В настоящее время главный редактор радио “Говорит Москва”.

Авен: В важнейших коллизиях 90-х годов, включая выборную кампанию 1996 года и потом известную борьбу с Лужковым и Примаковым, ты был на самом острие. Поэтому мое желание поговорить с тобой очень естественно. Начнем хронологически: когда ты познакомился с Борисом?

Доренко: Познакомились мы сначала за кадром, то есть мы не виделись, но уже были знакомы заочно. Это имело принципиальное значение. В июне 1994 года на подъезде к клубу ЛогоВАЗа его взорвали. Он был весь в каком-то мясном фарше из тела собственного водителя, потому что водителя разорвало в клочья, часть лица у него была обожжена.

А: Я был там, я приехал примерно через 15 минут после этого.

Д: А я со съемочной группой приехал, может быть, через часа два, издеваться. И я был абсолютно в гневе.

А: А почему издеваться?

Д: Я скажу почему. Я тогда снимал программу “Подробности”, которая шла в 20:20, после “Вестей”. И я приехал туда с таким пафосом, что подонки богатеи – безусловно, бандиты и негодяи, потому что хороший человек не может быть столь богат, – стреляют друг в друга на наших улицах. Тогда в эфире я сказал, что хотел бы сделать большой полигон, где все эти подонки стреляли бы друг в друга, мучили, пытали, взрывали, резали бы ремни из спин, – специальное место, где мразь разбиралась бы друг с другом. Я сказал: “Мне не жалко Березовского, я в восторге, что его взорвали, но там могла идти учительница и нести кефир. Домой идет, уставшая, ноги болят, и рядом взрывают Березовского. Разве это прилично – мешать добрым людям? Взрывайтесь где-то в специальном месте” – вот о чем я сказал. Борис знал о том, что я снимаю, знал, что мы были единственной съемочной группой на подступах к дому.

А: Вас пустили в дом или вы были снаружи?

Д: Не пустили. Мы снимали его отдаленные рубежи охраны. Там в здании напротив стоял на балконе человек с биноклем и с оружием, кто-то из его людей контролировал, нет ли снайперов, и мы все это сняли. И он смотрел это по телевизору. И вот это сыграло ключевую роль, потому что когда он услышал, как я говорю, что нам не жалко мерзавцев, но нам жалко, что мерзавцы взрываются рядом с нами, – тогда он, весь обожженный, переломанный, в мясе охранника, сказал себе: “Я обязательно добуду этого журналиста, я обязательно с ним познакомлюсь, мы обязательно будем вместе”. Вот такой у него был вывод, необычный.

А: Парадоксальный, да.