Вполне безумный человек

А: Какое впечатление произвел на вас Березовский?

Г: В общем, вполне безумного человека. Он был такого маниакального склада человек, полностью во власти своих проектов и идей. Вещал он очень убедительно. То есть доминировал за столом, так сказать.

А: Если уж говорить о доминировании, у Бориса был фантастический дар убеждения. Но вот, как видим, Сороса он убедить не смог.

Г: Нет, Сорос поначалу им очень увлекался. Он сказал: “Я вижу себя в молодости, и я хочу, чтобы эти олигархи, – потому что Боря был для него как бы олицетворением всей компании, – победили”. Они очень много общались, несмотря на то, что Сорос отказался дать деньги на ОРТ. Они разругались в контексте истории со “Связьинвестом”, что было года два спустя.

А: Это я помню.

Г: У Сороса с Борисом в те ранние годы было два совместных проекта. Во-первых, Березовский дал 1,5 миллиона долларов в Фонд Сороса, которым я заведовал, на стипендии для молодых российских ученых. А во-вторых, у них был очень большой совместный проект – попытка, скажем так, захвата “Газпрома”. Березовский уговорил Сороса вложить 3 миллиарда долларов в “Газпром” при условии, что Березовский станет председателем совета директоров. Березовский договорился об этом с Соросом в Нью-Йорке, и потом мы привозили Сороса на встречу с Черномырдиным в Сочи, где этот проект обсуждался. Сорос написал письмо Черномырдину, что он предлагает внести деньги. Все было на мази, должно было возникнуть совместное предприятие. И в этот момент Сорос приехал в Москву. Немцов и Борис Йордан, которые представляли конкурирующую олигархическую группу Потанина…

А: Немцов представлял только правительство.

Г: Ну, это вопрос…

А: Это не вопрос.

Г: Хорошо: Немцов, который представлял свою фракцию в правительстве, не дал Березовскому захватить “Газпром”, и они уговорили Сороса – я все это видел своими глазами – не участвовать в этом деле, объяснив ему, что это старый способ распределения, а сейчас начинаются новые правила. И вот будет аукцион по “Связьинвесту”, и Сорос должен на это смотреть как на начало новой эры.

А: Немцов считает эту историю одной из своих самых больших заслуг в правительстве – то, что он не дал Березовскому захватить “Газпром”. Я, в принципе, с ним согласен.

Г: Мне говорила Марина Литвиненко – не знаю, надо ли это цитировать, – что как-то она столкнулась с Немцовым, и он сказал: “Лучше бы “Газпром” достался Березовскому” – после того, что с “Газпромом” стало в наше время и куда попал Немцов[128].

А: Когда вы встретились с Березовским первый раз, он на вас тоже оказывал такое магическое влияние? Вы были очарованы Березовским?

Г: Я был в какой-то степени очарован, но я не был в него влюблен, как некоторые.

А: Вы имеете в виду Юлика Дубова?

Г: Ну да. Я видел все его слабые стороны, и некое ребячество, и наивность в чем-то, и отсутствие понимания, так сказать, основ теории. Но у него были другие качества, которые очень к себе привлекали. Во-первых, абсолютное бесстрашие. У него не было совершенно никакого понятия даунсайда.

А: Он вообще не думал о даунсайде никогда.

Г: Например, когда Ельцин пошел на предвыборную кампанию на второй срок, Сорос в моем присутствии ему говорил: “Борис, вы проиграете, и тебя первым повесят на фонаре. Бери детей и уезжай”, – и Борис его не послушался. Я его спросил: “Почему? Ведь логика и здравый смысл говорит, что вы проиграете”. Он говорит: “Нельзя лезть в драку, думая, что тебя могут побить”. Это, безусловно, привлекало, такая безумная отвага.