“Наконец-то вы поняли!”

А: Вы говорите о Березовском с большой симпатией на самом деле.

П: Так он у меня и вызывал симпатию, несмотря на то, что он меня чуть не погубил.

А: А такое качество, как отсутствие совести, для вас не является абсолютным тормозом, который делает симпатию невозможной?

П: Вы знаете… если бы он был предателем – да. С другой стороны, как я понимаю, в бизнесе совершенно другие отношения, и, наверное, я поэтому не преуспел в этой сфере. Он, в конце концов, ничем мне не был обязан. Я и сейчас считаю, что это было нехорошо с его стороны, но это не отменяет того, что он мне был симпатичен. Более того: его смерть не то что меня огорчила, но мне стало его жаль. Так не должен был кончить такой человек, как Березовский. Это неправильно. Я-то считаю, что он покончил с собой.

А: Я тоже так считаю.

П: Вот. А чтобы Борис покончил с собой, это же должно быть такое крушение всего… И хотя я уверен, что многие от него пострадали, все равно мне его жаль.

А: Что бы вы еще хотели сказать про Борю и его время?

П: Пожалуй, вот что: как я сожалею о его смерти, так я сожалею и о том времени.

А: О чем бы вы с ним сейчас говорили, если бы он остался жив? Когда яркий человек уходит, всегда есть ощущение недоговоренности.

П: Я бы наорал на него, наверное. “Наконец-то вы поняли!” Мы же были с ним на “вы”, кстати. Он не “тыкал”, этого в нем не было.