Контрабандным путем — в заповедник
Контрабандным путем — в заповедник
Не пускают в заповедник? Что ж, это правильно, если учесть культурный (вернее, некультурный) облик советского человека. Но я-то вреда заповеднику не причиню. Однако меня тоже не пускают. Как это говорил Кмициц[7]: «Проси! Не дают? Сам бери!»
Значит — вперед.
Но выполнить это решение было не так-то легко, в чем я убедилась, когда, пройдя через весь курорт и полюбовавшись Черным озером — Кара-Кёль, я дошла до «рогатки»: тут кончалась курортная зона и начинался заповедник.
Увы, передо мной был забор из колючей проволоки. Один его конец спускался в бурную Теберду, другой — упирался в скалу. В том месте, где шоссе пересекало забор, находились ворота, будка и вахтер.
Я уселась неподалеку, у ворот, извлекла альбом, карандаш и принялась зарисовывать еще незнакомые мне, но влекущие, как магнит, снежные вершины: ледник Софруджу.
Вахтер внимательно следил за рождением произведения искусства и отлучался только, чтобы проверить пропуск и подорожную самосвалов, груженных асфальтом для уже начинавшегося строительства шоссе).
Когда проезжала одна из машин, я проскользнула вслед за ней.
— Куда?! Туда нельзя! — завопил вахтер.
— Я художник, и здесь рисую, — сказала я, садясь сразу за воротами.
Я дождалась следующей машины и, как только она остановилась в воротах и вахтер занялся проверкой, сгребла свой альбом, подхватила рюкзак и в два прыжка была уже в кустах. Ищи-свищи, только кусты затрещали.
Свобода! Красота! И — никаких курортников.
Снежные вершины приковали мой взор. Вперед! В Домбай!
Даже трудно поверить, что каждый поворот тропы, чуть ли не каждый шаг, открывал все новые пейзажи — один прекрасней другого. Как ни торопилась я, но на каждом шагу останавливалась, очарованная дикой красотой.
Тропа на редкость живописна. Кругом — крутые горы. Рядом шумит Аманаус. Папоротники то изумрудно-зеленые, то золотисто-зеленые в лучах солнца. Как сверкают капли росы! А запах! Мне казалось, что я — в сказке, на той самой папоротниковой поляне, воспетой Алексеем Толстым в балладе об Илье Муромце и ожившей на картине Шишкина «Папоротники»!
Топчет папоротник пышный
Богатырский конь…
Домбайская Поляна… В этом месте был когда-то монастырь. Умели монахи правильно выбирать место, где можно было спасаться: приносить пользу людям и чувствовать близость Бога. Монахи были проводниками через Большой Кавказский Хребет — между Кубанью и Черным морем. Звон колокола указывал заблудившемуся в горах путь к спасению. И, вместе с тем, нигде так не чувствуешь ничтожества и всемогущества человека, как перед лицом гор — подножия Божьего престола!
Но философией я занялась позже, а в первую мою встречу с Большим Кавказом у меня просто глаза разбегались.
В середине августа на высоте 2500 м, у подножия мощных ледников, ночи холодные. Иней покрывает траву, а у меня даже одеяла не было. (В дальнейшем я всегда брала его с собой в горы.) Попытка получить место в палаточном лагере не увенчались успехом: меня, дикого туриста, отвергли, хоть половина палаток пустовала. Не беда! Ночлег у корней вековой ели ничуть не хуже.
Я устала, но прежде всего схватилась за альбом, чтобы запечатлеть изумрудно-зеленую поляну с палаточным лагерем на фоне гор. До самой темноты рисовала я — неумело, хоть и старательно. Опыта у меня не было, но энтузиазм — огромен и радость творчества — и того больше.
Ко мне подошел профессор-дендролог. Здесь он был со своим сыном, студентом-метеорологом, снимавшим каждые два часа показания аппаратов. Старичок возмущался негостеприимством руководителей, вынудивших меня ночевать на морозе. И ночью профессор и его сын меня раза два будили, чтобы убедиться, что я не замерзла. Они очень удивлялись, когда я им говорила, что мне вовсе не холодно.
Значит — вперед.
— У вас идеальная терморегуляция! — восклицал профессор.
Как могла я ему объяснить, что эта «терморегуляция» — результат тяжелой проверки на прочность в те годы, когда приходилось бороться и с холодом, и с голодом, и с непосильным трудом, и с постоянной усталостью, не смея жаловаться на чью бы то ни было жестокость!
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
Странный заповедник
Странный заповедник 24 апреля 2002 года. Ацан-Худук (Калмыкия, Яшкульский район) – Тройник (Калмыкия, Яшкульский район) – 31 кмКараван на территории заповедника «Черные земли». Он охватывает три региона России – Республику Калмыкию, Астраханскую область и Республику
Контрабандным путем — в заповедник
Контрабандным путем — в заповедник Не пускают в заповедник? Что ж, это правильно, если учесть культурный (вернее, некультурный) облик советского человека. Но я-то вреда заповеднику не причиню. Однако меня тоже не пускают. Как это говорил Кмициц[7]: «Проси! Не дают? Сам
Крымский заповедник
Крымский заповедник Еще в Норильске я слышала восторженные отзывы о Крымском заповеднике. Что ж, если уж я в заповеднике, вернее, совсем рядом, в Симферополе, то не упущу же я оказии проверить, что там привлекательного!Я собиралась побывать и в Севастополе, посмотреть
ПУТЕМ ВЗАИМНОЙ ПЕРЕПИСКИ
ПУТЕМ ВЗАИМНОЙ ПЕРЕПИСКИ Еще до падения Сперанского, в самом начале 1812-го, между ним и государем состоялся примечательный разговор.Царь, памятуя о неудачном опыте Аустерлица, спросил: стоит ли ему лично участвовать в грядущей войне. Сперанский холодно, последовательно и
2. Путем дьявольской голгофы
2. Путем дьявольской голгофы Большевичка Розалия Землячка проявила себя не только во времена Гражданской войны и после, но и во время следующей войны 1941–1945 годов.Как известно, с 1939 по 1943 год Землячка являлась заместителем председателя Совнаркома СССР.В 1942-м при встрече
Он шел своим путем
Он шел своим путем В декабре 2010 года, в канун девяностолетия со дня создания Службы внешней разведки, на здании пресс-бюро СВР России, что на Остоженке, открылась памятная доска в честь величайшего разведчика Кима Филби.В тот день здесь собрались руководители Службы во
Творческий заповедник
Творческий заповедник Итак, создавая Союз советских писателей, Сталин, по сути, нанимал на работу «специалистов по пиару», которые будут популяризировать его грандиозные начинания. Будучи человеком практичным, он не интересовался такими глупостями, как социальное
Беловодье. Путем Учителей
Беловодье. Путем Учителей Документальные фильмы – это мои дневники. Я делилась тем, чем жила. К изучению наследия Рерихов пришла к тридцати годам и получила ответы на самые потаенные вопросы. Мне хотелось найти подтверждение внутреннему убеждению, что жизнь бесконечна. И
Крымский заповедник
Крымский заповедник Еще в Норильске я слышала восторженные отзывы о Крымском заповеднике. Что ж, если уж я в заповеднике, вернее, совсем рядом, в Симферополе, то не упущу же я оказии проверить, что там привлекательного!Я собиралась побывать и в Севастополе, посмотреть
Нешковский заповедник
Нешковский заповедник Батя еще до нашего присоединения к его отряду решил перебазироваться на запад, в хуторок Нешково, одно из самых глухих мест Белорусского государственного заповедника. Отряд разрастался, и Ковалевичский лес для него становился мал. К тому же, и,
Я ИДУ СВОИМ ПУТЕМ
Я ИДУ СВОИМ ПУТЕМ После роспуска Ордена Замок Эрде с землей, за исключением 400 акров, занимаемых лагерем, были возвращены барону ван Палландту; возвратили жертвователям также земли в Австралии и расположенный в Сиднее на краю гавани амфитеатр. Несмотря на то, что в ту зиму
Заповедник вдохновенья Болдино
Заповедник вдохновенья Болдино Болдинская усадьба, более трёх веков принадлежавшая роду Пушкиных, кажется, насквозь проникнута созданными здесь пушкинскими стихами. На месте возведённой в 1999 году деревянной часовни Михаила Архангела в пушкинское время было старинное
ПУТЕМ ГЕРОЕВ
ПУТЕМ ГЕРОЕВ Склоняюсь пред бумажным ворохом, Чтоб от забвения спасти. Той крови цвет, тот запах пороха, Те легендарные пути… Чтоб над исписанной бумагою Другие, головы склонив, Прониклись той, былой отвагою, Почувствовали тот порыв. И в каждом доме, в каждой
19. Не тем путем
19. Не тем путем «Стоунз» выпустили «Emotional Rescue» («Эмоциональное спасение») в 1980-м. Помню, что во время записи в Париже Кит был непреклонен в том, что касалось работы сверх графика. До примерно четырёх утра, когда все реально уставали, после того, как мы реально хорошо