15

15

Медунов начал свою работу в крайкоме партии с углубленного знакомства с кадрами. Вопросы собеседникам задавал вразброс. Работника промышленного отдела, например,

мог спросить о норме высева семян и глубине их заделки. Работников отдела вузов и средних специальных учебных заведений спрашивал, к примеру, о преимуществах угок породы «черевели» перед «белой пекинской». В сельхозотделе задавался вопрос о кавказской пчеле и ее роли в повышении урожайности семян люцерны, об умении настроить сеялку на заданную глубину заделки и норму высева семян. Конечно же, беседы в основном велись вокруг проблем и задач «своего» направления, но это не исключало требования к партийным работникам знать основы экономики народнохозяйственного комплекса края, в котором работаешь. Такие встречи в самом деле способствовали оживлению и конкретизации практической работы.

Как уже упоминалось, Кубань в 1971 и в 1972 годах не выполнила плана продажи зерна государству. 1973 год был третий, решающий год девятой пятилетки.

Положение в крае и без того сложнейшее. И каждый год правительство увеличивает планы продажи хлеба. Хоть кричи караул! Да ко всему этому знаменитые соревнования Дон — Кубань — Ставрополь — Крым. По основным показателям Кубань была впереди в этом соревновании. А это не устраивало андроповых, сусловых, соломенцевых… Кубань надо было придавить. И ее безжалостно давили. Так, Ставрополью и Дону план по заготовкам хлеба снизили на одну треть, а Кубани на одну треть повысили. На деле осуществлялся принцип: «Не высовывайся. Всякая инициатива наказуема!»

Но надо было думать не о кознях недоброжелателей, а о будущей страде. Требовалось пополнение комбайнового парка. Как?то Медунов разговаривал по этому вопросу с М. С. Соломенцевым. В итоге на крайкомовской телеграмме — положительная резолюция предсовмина РСФСР.

Казалось бы, все обстояло просто: обратились, позвонили, телеграмму дали и вопрос решен. Но, подчеркиваю, что тот, кто в своей практике сталкивался с подобными проблемами, понимает, что эти хождения с протянутой рукой отбирали самое дорогое — рабочее время, да, наконец, унижали, держали в постоянном нервном напряжении.

А почему так происходило? Да потому, что чиновничий центральный аппарат был раздут, велик и, по сути, не решал многих вопросов. Гоняли бумаги из угла в угол. Решали вопросы верхи. Но наверх — крутая лестница, на ступеньках этой лестницы безответственные чиновники частенько подставляли свои бюрократические подножки и тем напоминали: «Знай наших!»

В центре, по мнению С. Ф. Медунова, отношения строились на конфликтах с кадровым корпусом Кубани. Порой такая обстановка его повергала в тоску. А тоска делала человека больным, трепала нервы, лишала уверенности. Только вера в свою правоту помогала справиться с громадой дел.

Приближалось начало уборки. Все больше тревоги закрадывалось в души хлеборобов. С особым душевным волнением ждал ее и Медунов. Наступала жара, суховейная погода. Край был покрыт туманами, испарениями, что пагубно сказывалось на наливе пшеницы. Ячмень тоже прихватило, но с ним кубанцы «выскочили», хотя и с невысокими показателями: 39 центнеров с гектара.

Медунов отчетливо понимал, что надо было не допустить массового психологического надлома людей, убедить их в том, что не все потеряно, вселить веру в успех.

Деятелями сельскохозяйственной науки и ведущими передовыми практиками, краевым управлением сельского хозяйства были выданы конкретные рекомендации. Главным было решение перейти на круглосуточную раздельную уборку пшеницы. Косовицу надо было вести на самом низком срезе. Не стричь, а брить! В валках за счет питательных веществ, содержащихся в стебле, пшеница дозреет, дойдет.

Краевой актив, члены бюро крайкома партии, члены исполкома находились в период уборки в районах, в хозяйствах. Многие все?таки сомневались в возможности выполнения плана по продаже хлеба государству. Дрогнули краевые идеологи. Начали суетливо обсуждать вопрос: давать или не давать на страницах краевой газеты «Советская Кубань» рубрику «За большой хлеб Кубани» (в ту пору секретарем крайкома КПСС по пропаганде был И. П. Кикило — автор).

Медунову пришлось на оперативном активе в присущей ему резкой форме разъяснить, что при осуществлении намеченных мер край может выполнить установленные планы продажи зерна государству, выполнить планы по животноводству. В ту пору специалистам удалось за счет тщательного ухода за озимым клином полностью сохранить площади колосовых, а это в сравнении с прошлыми годами давало дополнительно 350 тысяч гектаров, или миллион тонн зерна. «Отступать нам некуда, позади обязательства! — словно легендарный комиссар Клочков, произнес тогда памятную фразу Медунов. — Нытикам, хлюпикам, пораженцам даем решительный отпор!»

И кубанцы, собрав волю в единый кулак, сумели совершить свой трудовой подвиг. В закрома Родины было засыпано 4 миллиона 417 тысяч тонн зерна — ячменя, пшеницы, кукурузы, риса. Это было на 254 тысячи тонн больше народнохозяйственного плана и на 102 тысячи тонн больше, чем предусматривалось социалистическими обязательствами. Медунов не без основания гордился: такого количества хлеба Кубань никогда не производила и не заготавливала за всю историю земледелия.

Конечно, при этом следует назвать замечательных гвардейцев кубанских полей. Это были Герои Социалистического Труда Михаил Иванович Клепиков, Анна Васильевна Черепова, Владимир Яковлевич Первицкий, Аслан Ахмедович Меретуков, Виктор Николаевич Антохин, Иван Тимофеевич Сидоренко, Вадим Федотович Резников, Иван Иванович Буренков, Иван Исаевич Гармаш, Михаил Ефимович Анненко, Василий Иванович Головченко. На них в ту пору равнялись все хлеборобы Кубани.

И вот ошеломляющая новость: еще не успели закончить перевозки зерна — вдруг в крайисполком поступает указание: две тысячи армейских автомобилей отправить в Ростовскую область. А необходимо было еще перевезти 23 миллиона тонн сельскохозяйственных грузов! Одной сахарной свеклы надо было перевезти в сжатые сроки 7 миллионов тонн, иначе не получить бы кубанцам сахара. Кстати, Кубань ежегодно производила более 600 тысяч тонн сахара.

Об этом нелепом указании Медунову сообщил председатель крайисполкома Г. П. Разумовский. При этом он пояснил, что ему звонил первый зампред Совмина РСФСР Н. Ф. Васильев и просил от имени Председатёля Совмина М. С. Соломенцева, от Президиума Верховного Совета, от имени всей России и во имя отца и сына отдать последние две тысячи военных машин, обещая помочь Кубани машинами из того же Ростова через 10 дней. Подобное указание было явно безграмотным и провокационным: пробег машин туда и обратно составлял примерно 800000 километров.

Но это же была не провокация, а вредительский акт! Впоследствии Медунов об этом случае высказался вполне недвусмысленно: «Трус и приспособленец Разумовский сообщил в Москву, что нужно посоветоваться с секретарем крайкома (т. е. спрятаться за его спину). За эту подлость Разумовский получил от меня сполна».

Еще не закончилась уборка, а 3300 комбайнов из края вместе с комбайнерами уже работали в других краях и областях России. Но армейских машин Ростову Медунов не дал, зато с особым подъемом о выполнении планов и обязательств по продаже зерна доложил ЦК КПСС, Совету Министров СССР и РСФСР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Кубанцы незамедлительно получили поздравление руководства страны, а в Краснодаре состоялся массовый митинг. Настроение у тружеников в ту пору было приподнятым.