12
12
К слову сказать, Сергей Федорович Медунов являлся не только крупным политическим и хозяйственным руководителем, но, самое удивительное, как бы втайне от своего близкого окружения, натурой лирической и песенной. Однажды, после далеко за полночь затянувшегося совещания, кажется, по проблемам уборки риса — шли проливные дожди и тяжелые рисоуборочные комбайны никак не могли ступить в чеки — он, укрывшись от дождя на полевом бригадном стане, думая о чем?то своем, вдруг вполголоса запел с детства знакомую песню:
Что было, то было,
Того не вернуть…
Окружавшие Медунова члены чрезвычайной уборочной комиссии разом притихли, а один из них, чтобы заполнить образовавшуюся паузу, нарочито громким голосом сказал:
— О чем грусть, Сергей Федорович, все еще образуется… Пройдут дожди!
— А вы автора песни знаете? — обернувшись, задал вопрос Медунов. И, минуту подождав ответа, он с грустью в голосе проговорил: — Не выходят из головы прекрасные мелодии Григория Федоровича Пономаренко… Великий песенник!
Этот неожиданный поворот в разговоре разом снял напряжение, лица руководителей словно засветились, обрадовались перемене настроения у грозного шефа.
В тот поздний вечер мы, к своему удивлению, немало узнали об истинных пристрастиях Сергея Федоровича, главным из которых было музыкальное увлечение. Да и о композиторе Пономаренко он многое рассказал, проявляя прекрасную осведомленность, если не одержимость в своих чувствах.
— Ведь это вы, Сергей Федорович, пригласили Пономаренко на Кубань? — полюбопытствовали мы.
— Нет, это произошло, когда первым секретарем крайкома партии был мой предшественник, Григорий Сергеевич Золотухин. Он по настоянию деятелей культуры и пригласил композитора в наш край…
Эти две «разнополюсные» личности были связаны поистине добрыми, если не дружескими отношениями. Медунов никогда не признавался композитору в своем увлечении его музыкой. Пономаренко, кажется, в душе считал партийных и иных функционеров не только далекими от музыки, но, Бог его знает, какими занудами. Между тем, Сергей Федорович прекрасно знал практически все о композиторе, который проживал со своей молодой женой по Красной, 200 (напротив кинотеатра «Аврора»).
О жизненном и творческом пути композитора, о том, как мальчишкой он бегал на берега «чаривной Десны» со своей любимой собакой Лыськом и слушал красивые украинские песни; как всей душой с детства тянулся к баяну; как всю Великую Отечественную под пулями и осколками снарядов, в качестве баяниста военного ансамбля песни и пляски выступал на фронтах войны перед солдатами на передовой. А потом были мирные дни и работа в Москве, в Государственном оркестре русских народных инструментов имени Осипова; работа в качестве музыкального руководителя Волжского русского народного хора, а также художественного руководителя народного хора Волгоградского тракторного завода, переезд на Кубань и интенсивная концертная деятельность, каждодневная работа над песнями…
А песни, прекрасные песни Пономаренко, которые любил Сергей Федорович — это «Оренбургский пуховый платок», «Колокольчик», «Ивушка зеленая», «Что было, то было», «Эх, Волга — речка», «Ой, снег — снежок», «Растет в Волгограде березка» «Отговорила роща золотая», «Я лечу над Россией», «Здравствуй, наша Кубань!», «Посадила я сады», «Соловей на веточке», «Хутора», «Станица», «Лиманы», «Что такое Кубань?» и другие.
Близко знал Сергей Федорович и деятелей культуры, которые окружали теперь уже кубанского композитора. Среди них были Людмила Зыкина, Виктор Боков, Василий Алферов, Вениамин Бурыгин, Ольга Воронец, Мария Мордасова, Зинаида Кириллова, Анатолий Шалаев, Николай Доризо…
Он помногу раз беседовал о композиторе с известными деятелями культуры и искусства Кубани: М. Шапиро, И. Вараввой, В. Магдалицем, И. Сычевым, В. Бурылевым, К. Туко, В. Белоусовым. Здесь же не обходилось без дружеских слов писателей В. Лихоносова, К. Обойщикова, В. Ротова, а также впоследствии вдовы композитора — народной артистки России В. Журавлевой — Пономаренко.