Судьба артиста

Судьба артиста

Был такой знаменитый в свое время эстрадный артист – Рудаков. Выступал он не один, а с партнером. Вдвоем они исполняли куплеты. Партнеров Рудаков время от времени менял. Скажем, в фильме «Москва слезам не верит», в сцене съемок телевизионного «Огонька», он поет свои куплеты вместе с Нечаевым.

В пору же моего детства Павел Васильевич выступал вместе с Бариновым. Они, видимо, очень нравились Хрущеву, и пели куплеты на всех торжественных концертах во Дворце Съездов. Такие концерты проходили после торжественных заседаний по случаю праздников, съездов партии и прочих важных событий, и их всегда транслировали по телевидению.

Никита Сергеевич садился обычно в первый ряд, камера время от времен его показывала. Номер шел за номером, Ойстрах за ансамблем Моисеева, Райкин за Рихтером, и вот, наконец, на сцену выходили Рудаков и Баринов. С крошечными такими гармошками, уж не знаю, как они называются. Баринов начинал, бодро и с улыбкой:

С Пал Васильичем вдвоем

Мы куплеты пропоем.

Тут вступал Рудаков, с каменным, мрачноватым лицом:

Под гармошек переборы

Кой-кому прочистим поры!

На этом месте шел проигрыш, что-то вроде:

Трам-та-там, та-та-та-та-там!

Камера показывала напряженно смотрящего на сцену Хрущева. А Баринов начинал новый куплет, голосом бодрым и слегка презрительным:

Пусть нас лапотной Россией

Называет Вашингтон!

И Рудаков, невозмутимым тоном подчеркивая значимость произносимых слов:

Мы сегодня запустили

Лапоть больше пяти тонн!

Проигрыш, трам-та-там, та-та-та-та-там! И камера показывала Никиту Сергеевича, заходящегося от смеха.

Впрочем, куплеты были не только про Вашингтон. Бичевали спекулянтов, хапуг, лоботрясов и пьяниц. Резко критиковали отдельные недостатки. Куплеты сочинялись порой на ходу, скажем, на торжественном заседании Хрущев нес по кочкам травопольную систему земледелия, а через пару часов уже слышал со сцены в исполнении любимых артистов:

Травопольная система,

До чего ж ты хороша!

В поле травка да цветочки,

А в амбаре ни шиша!

Короче говоря, в шестьдесят четвертом году Рудакова выдвинули на соискание Ленинской премии. В газетах появились статьи, анализирующие его творчество. Писали о самобытном юморе, о народности, о некрасовских корнях. Дело было практически решено. Но тут подоспел Октябрьский Пленум ЦК, на котором Хрущева отправили на пенсию. И с премией ничего не вышло. Да и Рудаков тут же исчез с телеэкрана. Хотя еще много лет ездил по стране, выступал.