Иллюзии примирения. Евразийство. Сменовеховство. Милюков. Маклаков и др.

Замечательный поэт и прозаик Федор Кузьмич Сологуб (Тетерников) был тонким острословом. Как-то в Берлине Эренбург мне рассказывал, что в РСФСР он был вместе с Сологубом на каком-то собрании писателей и “начальства”. Говорилось о положении писателя, “задачах” его в РСФСР и прочем. Говорил и Сологуб. Его выступление чем-то не понравилось “начальству”, и “начальство” довольно грубо его спросило: “Так что же вы, значит, Федор Кузьмич, против коллектива?” На что Сологуб, помолчав, ответил: “Нет, я за коллектив, но составленный из единиц, а не из нулей”. Тогда еще можно было “выражаться” относительно свободно. Тому же Сологубу принадлежит другое острословие: “Октябрьская революция — это обезьяна французской”. Ничего не скажешь — остро. Но история показала, насколько это суждение было ошибочно и упрощено. А, к сожалению, именно так большинство русской интеллигенции восприняло ленинский Октябрь, измеряя его “французским термометром”, что привело многих к роковым заблуждениям, личным трагедиям и политической пустоте.

Конечно, так называемая “Великая” французская революция с ее Кутонами, Маратами, Робеспьерами, Демуленами, с сентябрьскими убийствами, с гильотиной на Гревской площади была достаточно омерзительна. Но теперь-то мы видим, что эта омерзительность была детской по сравнению с большевицкими массовыми убийствами десятков миллионов людей, с Архипелагом ГУЛАГ, с террором, длящимся седьмой десяток лет, с превращением нации в “коллективистское стадо”, с полным уничтожением духовной элиты страны и, главное, с международным размахом этой антикультуры ленинизма.

Ничего не поделаешь: русская антибольшевицкая интеллигенция долго ошибалась “термометром”. А когда Сталин показал глубинную “температуру” ленинского Октября, русской интеллигенции внутри страны уже не было (ее уничтожили физически), а в изгнании, на Западе, она умирала. Когда-то С.Л.Франк писал: “Основная, самая существенная, грозная и, по нашему убеждению, гибельная коллективизация, которую ставит своей задачей советская власть, есть не внешняя коллективизация капитала, промышленности, сельского хозяйства, а внутренняя коллективизация человеческих душ”. Эту “коллективизацию человеческих душ” в СССР, это перевоспитание людей в двуногую нелюдь показал в “Архипелаге ГУЛАГ” Александр Солженицын, а еще острее другой Александр — Зиновьев в “Зияющих высотах” и в “Светлом будущем”. Зиновьев пишет: “Что внесет русский народ в эту новую общность, исчезнув с лица земли в качестве русского народа? А он фактически исчезает в качестве нации. Революция, гражданская война, коллективизация, бесконечные репрессии, Вторая мировая война — все это сокрушило Россию как национальное образование. России давно уже нет. И не будет больше никогда. Осталось русское население— материал для чего-то другого, только не для нации”.

Характерно, что А.Зиновьев (плоть от плоти “советский человек”) вовсе и не ищет никакого духовного (и политического) выхода из тупика-нужника так называемого СССР. Отношение Зиновьева к свободе Запада — слегка насмешливое. И это естественно, ибо “коллективизация человеческих душ” уничтожает в человеке прежде всего “инстинкт свободы”. Тот “инстинкт свободы”, который был чрезмерен у Михаила Бакунина и совсем отсутствовал у Маркса. В гитлеровские времена в Европе, когда страна за страной падали под натиском нацистского тоталитаризма, таких “насмешливых” людей на Западе было очень много — хоть пруд пруди.

И все же? И все же — шаткая западная свобода устояла. Духовно победила Гитлера колыбель европейской свободы — Великобритания. Тогда она одна, почти безоружная, выстояла. А не выстояла б — вся бы Европа оказалась во власти гитлеровщины, которой в те годы усердно помогала и сталинщина. Поэтому и при теперешнем явном разложении Запада все-таки еще рано петь ему отходную и переставать любить свободу человека.

Большевицкий тоталитаризм давно переброшен за границы СССР: Китай, Камбоджа, Вьетнам, Восточная Германия, Чехословакия, Венгрия, Польша, Болгария, Румыния, Югославия, Албания, Абиссиния, Куба, некоторые арабские и африканские страны. Уже больше полмира захвачено лапами Ленина. Мы давно вступили в новую эпоху бесчеловечья. Всего этого русская политическая эмиграция в 20-х годах, конечно, не предвидела, не могла предвидеть, относя всяческие зверства к “эксцессам революции” — к гильотине на Гревской площади. Но ведь пришел же — после гильотины — Термидор? Пришел Наполеон? Пришла даже реставрация Бурбонов? “Французский термометр” жестоко подвел русскую политическую эмиграцию…