Берлин уже не столица русского Зарубежья

На судьбе демократической Веймарской республики Германии еще раз подтвердилась правда шекспировской фразы; “История — это страшная сказка, рассказанная дураком”. Помню, в каких-то мемуарах я читал, что лидер немецких социал-демократов Фридрих Эберт, бывший рабочий, седельщик, человек здравого смысла, после поражения своей страны предупреждал Антанту (Францию и Англию) от свержения германской монархии. Этот бывший рабочий считал, что немецкому народу нужна традиционная форма правления — монархия. Недаром после краткой и неудачной революции 1848 года, которую больше делали интеллигенты, а не народ, берлинские портные дефилировали перед королевским дворцом в Берлине с плакатами: “Unter deinen Flugeln kann ich ruhig biigeln”. В 1918 году новым конституционным монархом мог стать кто-то из молодых Гогенцоллернов. При социал-демократическом министерстве и большинстве социал-демократов в рейхстаге это было бы, вероятно, не плохо.

Но Антанта не вняла предупреждению Эберта. И он был избран первым президентом Германской республики. Второй президент, фельдмаршал фон Гинденбург, в своей речи о скончавшемся Эберте говорил как о благороднейшем патриоте и крупном государственном деятеле, оказавшем Германии неисчислимые услуги.

За почти пятнадцать лет жизни в Германии я узнал немцев^{19} и думаю, что предупреждение Эберта было мудро. Немцы — народ прирожденный дисциплине, иерархии, организованности, труду. В них нет стихии российского окаянства. К бессмысленному, анархо-нигилистическому взрыву — “все поехало с основ” (который погубил Россию 1917 года, ибо именно его оседлал Ленин для захвата власти, потакая с ума сошедшему “от свободы” народу) — немцы, как народ, не расположены. Этих чувств, этой тяги к “безграничной свободе” в немцах нет. “Der Mensch ist nicht geboren frei zu sein”, — полагал Гете. Недаром Бакунин в “Исповеди” Николаю I писал из Шлиссельбурге кой крепости, как под конец жизни в Германии он возненавидел немцев: “Немцы мне вдруг опротивели до такой степени, что я ни с одним не мог говорить равнодушно, не мог слышать немецкого языка и немецкого голоса”. Бакунин писал несомненно искренне. Немцы (сперва германцы, потом австрийцы) и выдали его к черту — русскому царю, чтоб отвязаться от этого скифа, предлагавшего выставить “Сикстинскую Мадонну и прочие знаменитости” на дрезденских баррикадах. Не выставили.

Откуда же “произрастают” все эти нелепые и не соответствующие действительности заявления ибанского профессора логики А.Зиноньеаа? Они “произрастают” оттого, что он неподдельный homo soveticus и мыслит по “гомосоветски”. И Зиновьев не один. Ибанский поэт Иосиф Бродский дал еще более интересное “интервью” итальянской газете “Република”. Отрицая (для себя) всякую оппозицию коммунизму, этот господин называет себя: “я — непослушный раб”. По его слезливым письмам “дорогому Леониду Ильичу” (Брежневу) в его “непослушности” приходиться усомниться. Но что он “раб”, это с подлинным верно. Вот что о жизни в СССР рассказывает итальянцам этот советский pair. “Жизнь абсолютно нормальная <„> в 1972 году работники КГБ поставили меня в известность, что я должен уехать. Вот так я и уехал. Ничего особенного”. (Беру сведения об этом “интервью” из статьи Е. йагина “Римские письма”. НРС. сент. 1980) По Бродскому, качественно, оказывается, нет г. советском концлагере или в нью-йоркском Сентрал Парке. Это, оказывается, “почти одно и то же”. Но почему же из СССР за последние годы бежали десятки тысяч людей, я десяткам тысяч убежать не дают, не пускают. Почему с Кубы прибежали сто тысяч человек? Непонятно. Ведь, по Бродскому, “нью-йоркский “Сентрал Парк” это и есть советский концлагерь, ну, не совсем, правда, но “почти”. Но “почти-, как и “чуть-чуть”, в анекдоте не считаются. Почему же Бродский рассказывает такие басни? Да потому же по самому: он (made in U5SRJ) неподдельный honio soveticus! Это и есть переделка человека ленинизмом в homo sovetkus! Если человек не знает, что такое правда, он духовно вывихнут. С homo sovelicus'aми всякие дискуссии” нелепы, ибо, как говорил любивший свободу блестящий испанец Сальвадор де Мадарьяга: “с граммофоном не спорят". Я думаю, что у “граммофонов” — страх перед своей собственной свободой.

Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Курт Эйснер, Лео Йогихес, Евгений Левинэ и другие интернационалисты, в 1919 году толкавшие немецкую революцию на “советское углубление”, успеха не имели и свои жизни кончили в Германии драматически.

Но история послевоенной Западной Европы 20-х годов стала рассказываться уж не только “дураком”, но и “дураком” алчным и слепым. Версальские победители больше склонялись к формуле князя Бисмарка: “Победитель оставляет побежденному только глаза, чтобы плакать”. Вместо того чтобы поддержать молодую немецкую демократию, они рвали с нее все, что она могла им дать и что ей было давать уж невмоготу: “контрибуции”, “репарации”. В 1923 году Франция даже заняла своими цветными войсками Саар и Рур. А ровно через десять лет в Германии к власти пришел Гитлер. Шекспир оказался опять прав. А если б победитель был мудр, как МакАртур иль Винстон Черчилль, говоривший, что “на другой день после победы победитель должен великодушно протянуть руку побежденному”, кто знает, может быть, мир и избежал бы Гитлера с ужасами его войны. Но где там!

Экономическая катастрофа Германии 20-х годов была фантастической. У одного моего друга случайно сохранились официальные банковские справки. Приведу хотя бы три. 24 августа 1922 года за один американский доллар в Германии платили 1972 марки, а в 1923 году один доллар в Германии стоил 150 миллионов марок, за фунт же стерлингов в 1923 платили от 32 до 50 биллионов немецких марок. Я не описался — биллионов. В 1924 году валютная вакханалия в Германии кончилась: ввели “рентенмарк”. Но страна от экономической катастрофы не излечилась.

Эта катастрофа сделала то, что Берлин под конец 20-х годов перестал быть столицей русского Зарубежья. Из Берлина начался исход русской интеллигенции. Философы, писатели, политики, ученые, художники, музыканты, артисты уезжали в Париж, в Прагу, в Лондон, в Америку. Кому что удавалось. Бердяев, Вышеславцев, Шестов, Франк, Струве — в разное время — переехали в Париж, Профессора — Новгородцев, Кизеветтер, Гогель, Алексеев — в Прагу. Питирим Сорокин— в Америку. Политики — Керенский, Церетели, Мель-гунов — в Париж. Виктор Чернов, Ек. Кускова, С.Прокопович, В.Мякотин — в Прагу. Писатели — Зайцев, Алданов, Ходасевич, Осоргин, Минский, Муратов, Адамович, Георгий Иванов, Саша Черный, Одоевцева, Оцуп, Шмелев, Ремизов — в Париж. Композиторы — Глазунов, Гречанинов — в Париж. Метнер — в Лондон, Музыканты — Вл. Горовиц, Г.Пятигорский, А.Китаин, С.Кусевицкий — в Америку. Цецилия Ганзен — в Лондон. Художники — Б.Григорьев, Ив. Пуни, Милли-оти, Терешкович, Челищев, Андреев, Любич, Меерсон — в Париж. Актеры — Гермзнова, Крыжановская, Хмара, Вырубов и другие — в Париж. Балетные — Романов, Смирнова, Обухов и другие — в Париж. Мне пришлось расстаться g семьей Станкевичей. Вл. Бенедиктович получил кафедру уголовного права в Ковенском университете, в Литве. Туда же переехал А.С. Ященко, получив кафедру международного права. Я не могу перечислить всех представителей русской зарубежной интеллигенции, кто куда уехал, да это и не нужно. Важно, что Берлин в конце 20-х годов — в смысле русскости — совершенно оскудел.

Из газет в Берлине осталась одна ежедневная — “Руль”. Из журналов уцелел лишь “Социалистический вестник”, ибо был связан с немецкой с.-д. партией. Русские театры закрылись. Издательства, одно за другим, умерли. Остался только “Петрополис”, выпускавший довольно много книг. Формально существовали еще два-три, но книг почти не выпускали. Общественные и научные организации одни прекратили свое существование, другие обеднели силами.

Столица русского Зарубежья перешла во Францию, в Париж. Но в четырех местах Западной Европы — в Чехословакии в Праге, в Латвии в Риге, в Эстонии в Ревеле и в Югославии в Белграде оставались еще русские культурные силы.

Некоторые читатели не любят перечней фамилий, организаций. Пусть зевнут на двух страницах. Мне эти перечни (даже самые краткие) нужны. Нужны как некие “декорации” той “России”, которую “я унес”. О Белграде перечней дать не могу. Но о Праге и Риге кое-что знаю.

Из политиков в Праге обосновались эсеры (разных оттенков, но Бог с ними, с оттенками): В.М.Чернов, В.И.Лебедев, Е.Е.Лазарев, Е.К.Брешко-Брешковская, В.Г.Архангельский, В.Я.Гуревич, Ф.С. Мансветов, С.П.Постников, М.Л.Слоним и другие. Они издавали сначала газету, а потом журнал того же названия — “Воля России”. Были видные народные социалисты: А.В.Пешехонов, А.Ф.Изюмов. Энэсы издавали исторические сборники “На чужой стороне” (позже — “Голос минувшего”) с участием С.Мельгунова, В. Мякотина, Т.Полнера и других. Были видные кадеты (тоже разных оттенков — правее, левее): Н.И.Астров, гр. С.В.Панина, В.Н.Че-лищев, П.И.Новгородцев, А.А. Кизеветтер, В.А.Харламов и другие. Была группа “Крестьянская Россия”: С.С.Маслов (во время войны, по занятии Праги Советами, схвачен СМЕРШем и погиб), А.А.Аргунов, В.Ф.Бутенко и другие. С.Маслов редактировал политически нужный журнал “Крестьянская Россия”. С Масловым я встречался в Париже. Дельный был человек. Была группа “Общее дело”: И.В.Новицкий, Л.Ф.Магеровский, В.Ф.Данченко. Были евразийцы во главе с профессором П.Н.Савицким, но о них я достаточно говорил.

Было много русских культурных организаций: “Русский юридический факультет” (под покровительством Карлова университета) — П.И.Новгородцев, Д.Д.Гримм, П.Б.Струве (переехал из Парижа), А.А.Кизеветтер, А.А.Вилков, К.И.Зайцев (позже — архимандрит Константин в монастыре в Джорданвилле, под Нью-Йорком), М.А.Циммерман, Косинский и другие. “Русский народный университет” — М.М.Новиков (последний ректор Московского университета), Д.Н.Вергун, преподавали и многие из уже упомянутых ученых. Издавались “записки” русских ученых в Праге. “Русское историческое общество” — А.А.Кизеветтер, Е.Ф.Шмурло, В.А. Мякотин, Г.В.Флоровский, Г.В.Вернадский, С.Г.Пушкарев, Е.Ф.Максимович, А.Н.Фатеев, Саханев и другие “Кондаковский институт” — Н.П.Кондаков, Г.В.Вернадский, А.П.Калитинский, Н.Е.Андреев и другие. “Экономический кабинет” — С.Н.Прокопович, Е.Д. Кускова, профессор Байков. “Педагогическое бюро” — А.В.Жекулина, А.Л.Бем, В.В.Зеньковский. “Русский заграничный исторический архив” (под покровительством Чехословацокого Министерства иностранных дел, представитель — профессор Ян Славик) — заведующие отделами: А.Ф.Изюмов, С.П.Постников, Л.Ф. Магеровский. “Союз писателей и журналистов” — Е.Н.Чириков, Вас. Ив. Немирович-Данченко, М.И.Цветаева, А.Аверченко, Б.Лазаревский, Д.Ратгауз, П.Потемкин, И.Д.Сургучев, А.Л.Бем, С.И.Варшавский, В.А.Розенберг, М.Л.Слоним и другие. Из начинавших тогда писателей выделились — С.А.Левицкий, Р.В.Плетнев, М.Д.Иванников, Вл. С.Варшавский, С.М.Рафальский. В содружестве “Скит поэтов” — Алла Головина, Вяч. Лебедев, Эмилия Чегринцева, Вл. Мансветов, А.Эйснер и другие. Существовало в Праге русское издательство “Пламя”, основанное историком русской литературы профессором Евг. А.Ляцким и Ф.СМансветовым. В Праге работали известные русские философы — Н.О.Лосский, И.И.Лапшин, В.В.Зеньковский. Из церковных деятелей — архиепископ Сергий Пражский, славившийся исключительной скромностью жизни и добросердечием. При нем — архимандрит Исаакий (бывший белый офицер) и отец Мих. Васнецов (сын известного художника).

Русская Рига была, конечно, не чета русской Праге. Много провинциальнее. Но и тут билась жизнь русского Зарубежья. В Латвийском университете читали лекции профессора Косинский, Синайский, Попов, Круглевский. Профессор Арабажин вел частные русские университетские курсы. Выходила ежедневная газета “Сегодня” под редакцией М.С. Мильруда (издатель — Я.И.Брамс). В “Сегодня” печатались местные писатели и журналисты: Петр Пильский, Клопотовский (Лери), Ю.Галич, С.Р.Минцлов, из Парижа — М. Алданов, И.Бунин, Б.Зайцев, З.Гиппиус, Д.Мережковский, Ив. Лукаш, Тэффи и другие. С.А. Белоцветов издавал иллюстрированный журнал “Перезвоны”, литературным редактором которого (из Парижа) был Б.Зайцев. Из молодых писателей, русских прибалтийцев, вошли в зарубежную литературу: Леонид Зуров, Ирина Сабурова, поэты Игорь Чиннов, Юрий Иваск и историк Ник. Андреев. В Риге был театр русской драмы, где выступали местные актеры и гастролеры: Мих. Чехов, Рошина-Инсарова, Полевицкая, Жихарева. Жил в Риге знаменитый тенор Большого театра Дм. Смирнов, приезжал на гастроли Ф.И.Шаляпин. Русскую православную церковь в Латвии возглавлял выдающийся человек, архиепископ Иоанн (Поммер), часто выступавший с амвона против большевиков. Его зверски убили советские чекисты на загородной даче под Ригой. Да, забыл: выходила газета “Слово” под редакцией Н.Г.Бережанского. Выходил журнал “Закон и суд” под редакцией П.Н.Якоби.

О русской Эстонии, к сожалению, могу сказать мало. Не осведомлен. Знаю, что именно в русской Эстонии зародилась идея всезарубежного празднования Дня русской культуры. В Эстонии было несколько русских издательств, много русских газет, одно время до полудесятка ежедневных и еженедельных изданий. Семь русских учебных заведений. Очень активная русская академическая группа с такими учеными, как Тютрюмов, Гримм, Курчинский, Филиппов, Шелоумов и другие. Там началось первое за границей молодежное издание “Новь”, развившееся в 30-х годах в серию неплохих одноименных альманахов. Из молодых тогда русских, живших в Эстонии, позднее составили себе имя: историк Н.Е.Андреев, поэт Ю.П.Иваск, философ С.А.Левицкий и другие.