117. Радости и печали птицы софре́

Американский конгресс культуры в Сантьяго не мог не породить подобные начинания в других странах континента. Вскоре бразильцы пригласили на свой I конгресс культуры чилийскую делегацию во главе с Пабло Нерудой. Конгресс проходил не в Рио-де-Жанейро, не в Сан-Паулу, а в Гойании. Это было сделано для того, чтобы подчеркнуть значение географического центра страны и покончить с представлением, будто Бразилия — прибрежное государство. Такое решение побудило одного из устроителей конгресса, архитектора Оскара Нимейера, взяться за воплощение грандиозной мечты — построить в штате Гойаз новую столицу, которая получит название Бразилиа.

До Гойании мы добирались в несколько приемов. В Рио нас встретил Жоржи Амаду, который не давал себе ни минуты отдыха. Он поместил нас в самом роскошном отеле Копакабаны, где останавливаются американские миллионеры и голливудские актрисы. Черт побери! Мы все время старались избежать встреч с прислугой, которая привыкла получать королевские чаевые за каждый чих. Скоро мы покинули этот весьма для нас обременительный кров. Путешествие в Гойанию вернуло нас к полным приключений временам детства авиации. Мы летели в грузовом самолете, где, помимо нас, пассажирами были лошади. Самолет приземлялся в каждой деревушке, летел низко, сквозь грозовые облака.

Только к концу дня со вздохом облегчения спустились мы с опасных высот на твердую землю. Гойания — провинциальный городок внутренних районов Бразилии, на нем лежит явный отпечаток португальского колониального стиля, чувствуется свежее, спокойное дыхание тропиков. В Гойании собрались деятели бразильской культуры. Там был режиссер Альберто Кавальканти, президент бразильского института архитектуры Мильтон Роберто, писатель Ориженес Лесса, участвовавший в чилийском конгрессе, писатель Афонсо Шмидт, художник Вернек, композитор Эдино Кригер и другие.

В чилийскую делегацию, кроме Пабло и Делии, входили чилийский политик и писатель Бальтасар Кастро, романист Хоакин Гутьеррес, родившийся в Коста-Рике, автор этой книги и фольклористка Маргот Лойола, которая имела сногсшибательный успех благодаря своей кокетливости и песенкам под гитару. Публика окончательно обезумела, когда Маргот объявила, что споет «куэку». У бразильцев это слово означает не название чилийского народного танца, а женские штанишки.

Девицы так и вились вокруг звезд, особенно вокруг Неруды, от которого ни на шаг не отходила Делия, пожирая его тоскливым взглядом.

Неруду, уроженца сумрачного Юга, очаровал блеск тропиков, яркое оперение птиц. На обратном пути он решил взять с собой в Чили пару туканов с сильными, изогнутыми, как шпоры, клювами. В Рио в доме, где он остановился, той же ночью произошло наводнение: пока жильцы спали, туканы выбрались из клетки, клювами пробили водопроводные трубы и затопили квартиру. Пришлось вызывать пожарных.

Из Бразилии Неруде прислали в Чили птицу софре. Поэт восхищался ее живым нравом и необычным оперением с желтыми полосками. Она взбиралась ему на плечо, сидела на ладони. Вся она была как искорка. У себя на родине эта птичка, конечно, взвивалась над горами, летала высоко и вольно, там, где летают орлы, но в холодной южной стране ее огонь затухал. Вдали от родных краев, она с печалью смотрела в тусклое небо. Бедняжка скучала по жарким странам и чахла в своей клетке.

Настал день, когда Неруде пришлось выкопать маленькую могилку в своем саду в Исла-Негра; там, в этой песчаной могилке, он похоронил угасшее тело солнечной птички. Терзаясь угрызениями совести, он ушел к себе и излил свою печаль в «Оде птице софре».