130. Гостеприимный хозяин

Неруда всегда задолго до намеченного празднества, где бы он при этом ни был, подробно его обдумывал и планировал все до мелочей. Мы получали вдохновенные приглашения, которые явно перекликаются с написанной позднее книгой «Венгерская кухня».

«Мы ждем вас к обеду 1 января 1958 года в Исла-Негра. Предполагаемое меню: знаменитейшая суперфасоль. Умиты и антиумиты. Великолепные кочайуйо. Полушария помидоров. Луковый снежок. Затем жареный угорь. Пирожки. Жаркое. Тушеное мясо. Цыпленок по-чилийски. До и после обеда все пьют „спутники“[175].

Пабло-Матильда.

Открытое море, неподалеку от Курасао,

5 декабря 1967 года».

Неруда был не только поэт-gourmet[176], он не только в письмах воспевал радости доброго застолья, этот Брийа-Саварен^{144} описывал в стихах блюда, которые умел готовить сам. Так «Ода бульону из морского угря» — это рецепт бульона, возведенный в степень высокой поэзии. Разумеется, Неруда знает решительно все о луке, он умеет его готовить и по-креольски, и по рецептам любой кухни мира. Потому он и соглашается принять участие в итало-чилийском соревновании, дуэли с известнейшими знатоками секретов европейского лука. Этот великий специалист по композициям съедобных веществ — а в природе съедобно почти все — сочетает астральные, оккультные науки с ведомыми лишь колдунам тайнами камня и огня, на которых готовят куранто. Однажды в Исла-Негра он пригласил нас побеседовать в саду. Пока мы сидели возле вытащенной на берег лодки, якоря, локомобиля и колокола, нам принесли только что выловленных ракушек чоро. Неруда нарвал свежей сосновой хвои, присыпал ею ракушки и, нервничая и искрясь от предвкушаемой радости, поджег. Восторг и упоение! Неруда очень ловко вскрывал ракушки на южный манер. Они казались втрое вкуснее, чем обычно, в них как бы соединились запахи моря, сосны и огня.

Как-то раз у нас в доме он попробовал неизвестное ему блюдо и, очень удивленный, спросил у Элианы, как оно называется. Несколько театральные восторги Неруды возросли вдвойне, когда он услышал название — «голубой ягненок». Было ясно, что оно неминуемо войдет в его стихи.