88. «Вершины Мачу-Пикчу» в творчестве Неруды и в развитии латиноамериканской поэзии

В поэзии Неруды никогда не было никаких фантасмагорий, и она не допускает мистических толкований. В «Вершинах Мачу-Пикчу» Пабло Неруда выступает не как археолог; он — поэт, который внимательно всматривается в историю, в ушедшие века. И ему открываются новые горизонты. Он слышит голоса прошлого обостренным слухом при совершенно иной акустике. Неруда вдыхает таинственные, неведомые запахи, что источают руины. Но у него теперь иное обоняние. Попади он на вершины Мачу-Пикчу в двадцатилетием возрасте, у него, безусловно, родилось бы стихотворение, но — совсем не такое, как эта поэма.

Да, все в ней увидено глазом подлинного поэта, а не кабинетного ученого, академика. В поэме нет ностальгического звучания. Ведь главное желание Неруды — органично войти в плоть, в контекст этого удивительного мира, к которому он причастен, с которым он един. Пабло Неруда не собирался следовать древним эдам и слагать поэму о подвигах избранных правителей, об учителях-амаута, о «посвященных», что одни лишь имели доступ к культуре. Только революция, только социальные перемены, перевороты, утверждает поэт, приведут к признанию прав Хуана Каменотеса и тех, кто ему братья сегодня и вчера.

«Вершины Мачу-Пикчу» не путевой дневник и не гимн во славу древних богов. В этой поэме Неруда пересекает давнюю длинную границу, отделяющую его от доколумбовых времен, к которым, он уверен, восходят его корни, его собственная жизнь.

Эта поэма исключает саму возможность вопросов. Она являет собой цепь утверждений в некоем органическом единстве. И выходит за пределы мистики. Поэт проводит пунктирную линию, которой означен разрыв между двумя цивилизациями, между имущими и неимущими, между правителями и бесправными.

В «Вершинах» Пабло Неруда рвет с традиционным пониманием поэзии и истории. Эта поэма — детище его жизненного опыта. Пристально всматриваясь в каждую деталь Мачу-Пикчу, в нагромождение великих камней, он находит ответы на многие мучительные вопросы. Все внимание поэта сосредоточено на безымянном человеке, сотворившем эту удивительную крепость, что многие столетия была сокрыта от людских глаз. Безвестный строитель станет в поэме символом всех угнетенных, всех подневольных. Неруда мысленно рисует себе жизнь этих людей, которые, скорее всего, даже не ведали, что над ними чинят насилие и произвол.

В те далекие времена процветала устная культура и не было письменности. Поэту удается расслышать слова, что канули в глухую тишину, он стремится воссоздать все, что завещали грядущим векам безмолвные камни. Ведь он — их глашатай! Ему суждено раскрыть тайник их памяти, стать голосом всех смолкших навечно.

Запрятанный в сельве город-крепость молчал на протяжении жизни двадцати поколений. Поэт станет его устами, его дыханьем. Он воскресит тех, кто до сей поры молчал. Кого никогда не видели, не слышали. Неруда наново сотворит Мачу-Пикчу. Сделает город инков своим городом, будет плотью от его плоти. Он превратит Мачу-Пикчу в удивительный по силе выразительности художественный образ, в творение наших дней, и его поэма станет великой страницей литературы и истории. Слово, созданное Нерудой из долгого безмолвия, обретет животворящую силу. Оно воспарит, восстанет из небытия волшебством поэтического воображения. И загадочный город обратит свой взгляд на нас, людей XX века, и обретет вольное дыханье!

Два года, отделяющие восхождение Неруды к вершинам Мачу-Пикчу от создания поэмы, — время сложной работы, составные компоненты которой, корешки, жилки, проступают все отчетливее и отчетливее в живительном переплетении подсознания, революционного видения общественных связей и коллективного исторического опыта.

В этой поэме Пабло Неруда обращается к теме смерти. Но смерть у поэта не есть нечто застывшее, вневременное. Она знаменует собой перемены и последовательное движение. Поэма «Вершины Мачу-Пикчу» приняла на свои плечи всю тяжесть ушедших веков. Город инков умер в далеком прошлом, но в его великом посыле — биение самой жизни. Поэт тонко чувствует ритм, дыхание истории, он знает, что история — всегда движение. Неразгаданный город вовсе не монолит, рухнувший в неведомой людям катастрофе. Зоркий глаз поэта видит линию, которая разделяет общество на классы, видит молчаливую или клокочущую борьбу властителей с бедняками, могучих с нищими духом.

Неруда отправился к высям Мачу-Пикчу не из праздного любопытства. В глубинах истории он искал полноправные обоснования нынешней революционной борьбы, которая стала насущной необходимостью для людских судеб. И поэт находил все новые и новые аргументы в ее защиту. Неруда сумел усмотреть диалектическую связь между великим городом, который возводили час за часом, месяц за месяцем, век за веком, и тем резким поворотом, переломом, который предполагает решительные перемены, полную мутацию. Те самые перемены, что он ощущает в самом себе.

Мачу-Пикчу — революционное событие в творчестве поэта. И оно открывает новый путь для развития всей латиноамериканской поэзии. «Вершины Мачу-Пикчу» — новая веха в литературе всего континента. Неруда отказывается от идиллического священнодействия вокруг «городов Солнца». Постижение прошлого должно служить настоящему и переосмыслению самой истории. «Вершины Мачу-Пикчу» и есть отражение результативного поворота в самом мышлении поэта. Это новая ступень его исторического сознания. Это — Неруда в свои сорок лет.

В исследовательских работах, посвященных творчеству Пабло Неруды, поэма «Вершины Мачу-Пикчу» занимает особое место. Критики проявили к ней повышенный интерес. Поэма была рассмотрена в самых разных аспектах. В круг литературоведческих интересов попали размышления Неруды о смерти, о человеке давних времен и о современном человеке, об общности, родстве Неруды и Инки Гарсиласо^{114}, в разные века вставших на защиту порабощенных индейцев.

Один американский ученый сказал, что для него эта поэма стала решающим импульсом к открытию и великого континента, и великого поэта.

Несомненно, в поэме просматривается авторский вымысел, да и Неруда в самом ее начале говорит о человеке — то есть о самом себе, — который пробирается по улицам «с облака на облако, с ветра на ветер». Кто-то поджидал этого человека «среди поющих скрипок» и тем помог ему увидеть город, мир, погребенный в камне. Иными словами, подтолкнул его к открытию американского генезиса. Так началось сошествие поэта, но не в подземные владения Аида, а в тайны Истории. Неруда сойдет к истокам души американских народов, проникнет в глубь тысячелетий, чтобы «отыскать заповедную жилу вечной жизни». И задаст вопрос вопросов: «Кто есть человек?» В каком потаенном уголке его существа живет «неизбывное, нерушимое, великая жизнь», вопреки тому, что каждого из людей поджидает смерть. Она приходит к нему ежедневно — «маленькая смерть с тяжелым взмахом крыльев». Эта смерть не раз смотрела в лицо поэту и, хитро щурясь, звала его к себе. Он видел ее повсюду. И что-то в нем умирало, когда умирали другие, когда умирали люди, что жили «в гнездах орлов». И тогда он «взошел по тяжелым ступеням земли, / поднялся сквозь дикие заросли гиблой сельвы»[108] к Мачу-Пикчу. «Там на колючем ветру… / качались каменные колыбели / молнии и человека»[109]. Перуанский писатель Мануэль Скорса, тоже искавший корни человека Америки, назвал один из своих романов о восстании индейцев в перуанских Андах «Могила молний».

Город погиб. И, должно быть, потому там не слышно плача. Над всем властвует забвенье и туман. Кажется, что туман венчает здесь и небо и землю. А всепобеждающее время поглотило все и вся.

Поэт видит перед собой «Огромный риф человеческой зари». Но он не погрузился в благоговейное молчание. Не пал ниц перед величием города, перед грандиозной смертью. Затерянный город повелит ему жить и любить жизнь. «Взойди со мной на эти кручи, / любовь Америки. / Поцелуй, как я, эти вещие камни»[110]. Градом посыплются вопросы: о чем говорят эти руины? Что стало с их богами?.. «Вершины Мачу-Пикчу» — поэтический манифест Латиноамериканского континента. Он шире, объемнее концепции индихенизма.

За вопросами следуют поэтические образы: «звездный орел», «виноградник тумана»… Поэт вопрошает о свете, о змее, о лунном коне. Но главный вопрос — о человеке. «Где был человек?» Потому что Мачу-Пикчу — это не «камень на камне». Неруда требует, чтобы вернули обездоленного человека, брата, который возвел, сотворил эту крепость. Он хочет знать, как он жил, о чем мечтал, как складывал величественные стены. Ведь этот безымянный раб — великий сеятель маиса, Древняя Америка, его прошлое. Поэт настаивает, чтобы вырвали из забвенья этого человека-труженика, потому что «человек шире, чем океан и его острова, / в него нужно ринуться, точно в колодец, / а потом подняться со дна / с ветвями тайной воды и затонувшей правды».

В этих строках — ключ к мышлению Неруды того времени. В них не только дано определение сущности человека, но и раскрыты задачи поэтического творчества. Погрузиться в самые глубины, чтобы потом выплыть на поверхность с той правдой, что лежала на недоступном дне.

В поэме нет элегических ноток. Неруда призывает к воскрешению. Уйти в глубины, затонуть, чтобы вернуться к жизни. «Восстань, о брат мой, к рожденью со мной»[111]. Поэт раскрывает ему навстречу объятия, просит протянуть руку, взглянуть на него. «Взгляни на меня со дна земли, / сеятель, ткач, пастух молчаливый, / звездных лам укротитель, / каменщик на лесах дерзновенных…» Поэт хочет, чтобы все эти труженики окунули свои жизни в купели нашего века. Он поведает миру об их страданиях. «Я вашими устами мертвыми заговорю», «говорите моими словами, кровью моею».

Поэма «Вершины Мачу-Пикчу» с ее метафорической емкостью стала, по сути, вторым открытием этого города в горних высях. Причем и в чисто практическом плане. Благодаря этой поэме развернулось строительство дорог и прочих сооружений, которые намного облегчили подъем к легендарному городу инков. Туристы хлынули туда приливной волной, и число их множилось в геометрической прогрессии.

Действительно… В чем только не обнаруживается магическая сила Поэзии!