4. Город-лагерь
Через два года после смерти Росы Нефтали Басоальто отец Неруды женился на Тринидад Марверде. Вторая фамилия — Марверде[4] — звучит поэтично. Некоторые злословили, что на самом деле ее фамилия — Мальверде[5]. И все же бесспорно одно: в этой женщине совсем не было зла. Она — воистину добрый ангел-хранитель поэта, его любимая «мами?ка». Родом Тринидад Кандиа Марверде из Парраля. Но и Темуко не чужой для нее город — там не меньше десятка ее родичей.
Как же соединилась их судьба? К этому в известной мере причастен сын поселенцев из Северной Америки — Карлос Массон, который имел деловые интересы в Паррале и был приятелем Хосе дель Кармен Рейеса. В Паррале Карлос Массон познакомился с молодой девушкой Микаэлой Кандиа Марверде и женился на ней. Но Парраль не позволял предприимчивому человеку развернуться. Вот почему в 1903 году он перебрался в Темуко, буквально на глазах рождающийся город, где все, казалось, сулило удачу. Люди осваивали небольшое пространство земли, совсем недавно отвоеванное у сельвы и у ее исконных жителей — индейцев. К тому времени туда уже успели протянуть линию железной дороги, и расторопный Карлос Массон открыл пекарню, а при станции — небольшую гостиницу. Его жена Микаэла привезла в Темуко сестру — Тринидад. Массон, добрая душа, не забывал о своем приятеле. И как только узнал, что тот овдовел да еще и бедствует, тут же предложил ему переехать в Темуко и работать вместе с ним в пекарне. Удрученный горем, без гроша в кармане, Хосе дель Кармен, не долго думая, отправился в Темуко. Ну а в том, что он женился на свояченице приятеля, нет ничего чрезвычайного… Маленький Рикардо Нефтали по-прежнему жил в доме у деда, то в Паррале, то в «Вифлееме». Доподлинно неизвестно, когда именно отец перевез мальчика в Темуко. Судя по всему — не позже 1910 года. Но и потом дедушка с бабушкой не раз забирали к себе внука на лето… Позднее Карлос Массон продаст пекарню — она стояла на перекрестке улиц Матта и Лаутаро — своему другу Хосе дель Кармену. А со временем пекарня перейдет в собственность Рауля Рейеса Толедо, племянника поэта.
Как же возник Темуко? Что это за город? На землях, где оставались последние редуты индейцев мапуче, лишь в 1887 году образовали две провинции — Мальеко и Каутин, чтобы упрочить господство белых людей. Маленького Неруду, по сути, привезли в провинцию Каутин, едва закончилась колонизация этого края. Центральные власти в Сантьяго отнюдь не забывали о грозной опасности, таившейся на юге Чили. Остерегались не только индейцев. Понимали, что попытка бесноватого француза Орелио{3} провозгласить себя королем Араукании — Антонио Первым — не просто забавное проявление безумства. Все было куда серьезнее. Возвел же в конечном счете Наполеон III на мексиканский трон Максимилиана{4}!
То была пора захватов и пора строительства железных дорог. Так, Франсиско Киндерман приказал управляющему своей асьенды «Санто-Томас» скупать у индейцев мапуче все земли, которые тот посчитает пригодными к делу. А Висенте Перес Росалес{5}, человек почти угасший, утративший силы в пору «золотой лихорадки» в Калифорнии, вдруг оживает и, подхлестнутый любовью к авантюрам, становится рьяным агентом по ввозу в Чили рабочих и ремесленников из Германии и других стран Европы. И все же территория между провинцией Консепсьон и заливом Релонкави будет долгое время оставаться непокоренной. Это и есть Араукания. Лидеры борьбы за независимость страны восславили мужественных индейцев мапуче как символ свободы. Со временем и Неруда воспоет подвиги их вождей — Кауполикана{6} и Лаутаро{7}.
По существу, борьба с арауканами сводилась к их массовому истреблению. Полковник Корнелио Сааведра Родригес, этот чилийский Кастер{8}, приобрел большой опыт по очистке территории путем насилия. Однако это не помешало ему заявить, что он, «не пролив ни единой капли крови, принес благо всем: и индейцам, и цивилизованным чилийцам». В 1868 году, после войны с Испанией{9}, Сааведра Родригес возобновил поход против индейцев. В 1870-м наступает временное затишье, но вскоре он с беспощадной жестокостью огнем и мечом оттесняет индейцев на юг и отбирает у них один миллион сто шестьдесят тысяч гектаров плодородной земли. По примеру испанских конкистадоров этот ретивый «патриот» строил на захваченных территориях военные форты, которые постепенно становились небольшими поселениями. Так возникли Мульчен-Негрете, Анголь, Кольипульи, Лебу, Каньете, Тольтен. Правда, некоторые из них существовали еще со времен испанской конкисты и теперь, по воле новых завоевателей, возродились к жизни. Пламя войны не утихало на землях фронтеры — границы, за которой лежали неприкосновенные территории арауканов. Регулярная чилийская армия не раз терпела серьезные неудачи и настоящие поражения. В жестоких битвах с арауканами при Корипуэ, Трайгене, Сентинеле, Курако, Кольипульи прошли выучку те самые офицеры, которые позднее стали военачальниками в Тихоокеанской войне против Перу и Боливии.
Перед Тихоокеанской войной и сразу после нее все чилийские власти начинали войну против арауканов, которая с перерывами длилась более трех столетий…
Еще в XVI веке тому, кто при королевском дворе в Мадриде оказывался не в чести, в немилости, говорили: «Остерегайтесь! Вас могут отправить в Чили!» Чилийская армия считалась краем света. Именно тогда Лопе де Вега назвал эту землю «Последняя Тул?»{10}. Индейская Фландрия{11} вдохновила Алонсо де Эрсилью на создание эпической поэмы «Араукана», которая увидела свет в 1569 году. Хуан де Гусман, истый прозорливец той эпохи, провозгласил Эрсилью новым Гомером. Сам Эрсилья в прологе ко второму изданию поэмы «Араукана» говорит: «Всяческой хвалы достойны арауканы, ибо более трех десятилетий отстаивают они свою правоту и даже на миг не выпустили оружия из рук».
И вот на эту землю, где только что окончилась долгая кровопролитная война, попадает маленький Неруда. Тему ко в те годы — большая деревня. Поэт навсегда запомнил, как строили первые дома, как выделяли земли новым поселенцам. Вокруг Темуко простирались поля и леса, где жили индейцы мапуче.
Когда Неруда стал лауреатом Нобелевский премии, французский журнал «Экспресс» обратился к нему с рядом вопросов, в том числе и о школе, где он учился в детстве. В своих ответах Пабло четко обрисовал те годы в Темуко. Да, это была государственная школа. Его однокашники носили самые разные фамилии: немецкие, французские, норвежские, сефардские{12} и, разумеется, чилийские, вернее — испанские. Это новое, рождавшееся «сообщество» отличалось хорошими чертами: на первых порах в нем не было никакой кастовости. «Мы все были равны!» — убежденно говорит поэт. Много позже, когда некоторые семьи стали богатеть, началось классовое расслоение. А поначалу в Темуко царил демократический дух. Все имели работу, никаких помещиков, никаких аристократов… На вопрос о тогдашних индейцах Неруда отвечает, что их согнали со своих земель в конце прошлого века и они жили особняком, в стороне, никогда не селились в Темуко, а лишь по соседству. Стоит где-нибудь сиротливо индейская хижина, а другая — в нескольких километрах от нее. Индейцы приходили в город продавать шерсть, ткани, яйца, ягнят. К вечеру всегда возвращались домой. Мужчина едет верхом, а женщина семенит рядом. Никакого общения с ними не было. «Мы не знали их языка, разве что несколько слов. А они и вовсе не говорили по-испански, да и сегодня говорят совсем плохо».
Французского журналиста удивляют эти слова, и он убежденно говорит, что при всем при этом в поэзии Неруды глубоко осмысляется духовный мир индейцев. «Так оно и есть, — отвечает Неруда. — Я всегда воспринимал историю как выражение народного сознания». В Темуко разыгралось самое большое сражение арауканской эпопеи. Испанские конкистадоры искали лишь золото, золото! Но им не удалось раздобыть его у арауканов. Не только потому, что те были бедны, а еще и потому, что ни один индейский народ не оказывал такого яростного сопротивления испанцам. «Об этом историческом факте основательно подзабыли», — заключает Неруда.
В нашей последней беседе с поэтом тоже шла речь об индейцах. Правители Чили, считал он, всегда скрывали правду о судьбе арауканов. Они постоянно стараются занизить их численность. Согласно официальным данным, индейцев всего 50 или 60 тысяч. А на самом деле их более полумиллиона. Это, разумеется, этническое меньшинство, но у них свой язык — по мнению Неруды, красивейший в мире, — свои древние традиции, своя культура.