122. Дома́ и женщины

Однажды, давая интервью, Неруда на вопрос, что он изучал в университете, ответил: «Сначала — архитектуру и французский язык». Архитектуру? Возможно, он и побывал на нескольких лекциях, но потом забросил занятия. Стоит ли жалеть об этом? Пожалуй. Ведь Неруда был прирожденный архитектор. Он всегда затевал какое-нибудь строительство. И это были отнюдь не безумные предприятия, потому что все его дома были доведены до конца и обставлены по его вкусу и желанию, за исключением последнего, на холмах Ло-Курро. Он имел обыкновение советоваться с архитекторами передовых взглядов: с испанским республиканцем Родригесом Ариасом, чилийцами Фернандо Кастильо Веласко, Карлосом Мартинером, Рамиро Инсунсой, Раулем Бульнесом.

Однако общая идея нового дома почти всегда принадлежала самому Неруде. В помощники он обычно брал скромного умельца, мастера из Исла-Негра, чутко угадывавшего все свойства древесины, ясно видевшего ее прожилки и сучки, искушенного в тайнах дикого камня, кирпича и гвоздей. Этот человек с его практической сметкой и большим опытом умудрялся решать любые головоломные задачи, которые возникали по ходу строительства домов весьма прихотливой архитектуры. Замечательное было зрелище, когда мне удавалось наблюдать их вместе — крупного, в толстом свитере и в жокейской шапочке Неруду и низенького, тщедушного, очень опрятного человечка с ясным и строгим взглядом. Слушать их размеренную, исполненную достоинства беседу было истинным наслаждением; Пабло ценил Рафиту, и Рафита, Рафаэль Пласа, тоже высоко ставил товарища по работе, знавшего толк в том, как возводить стены, строить гараж и как укрепить тяжелую фигуру, украшавшую нос корабля, некогда бросившего якорь в Вальпараисо.

Ни единой ноты подчиненности не было в голосе плотника-художника. Ни единого по-хозяйски высокомерного слова не звучало в речах поэта. Они оба испытывали взаимное уважение, высоко ценили присущее обоим мастерство и ни с чем не сравнимое умение понимать друг друга с полуслова во всем, что касалось дела. Отношения Неруды и Рафиты говорят о многом. Видя их вместе, я невольно думал: вот встретились два мастера, знающие свое дело и умеющие работать.

Неруде принадлежало три дома. Один, «Лос Гиндос», был священным очагом Делии. Во втором, в Провиденсии, свила укромное гнездышко Росарио. А в третьем, в Исла-Негра, он бывал с каждой из них.

Делия часто уезжала из Сантьяго одна, и тогда Неруда слегка приоткрывал завесу таинственности над приютом любви. У меня сохранилась записка:

«Дорогой Балалайка, безобразие, что у тебя нет телефона. Если тебе срочно надо будет повидать меня, то сегодня я в Провиденсии, звони по номеру 24–57. Завтра до половины двенадцатого я дома и оттуда поеду в аэропорт встречать Делию, которая прилетает рейсом „SAS“. Хорошо бы ты составил мне компанию. В машине есть место, я бы мог заехать за тобой. Позвони. Для твоей статьи тебе пригодилась бы заметка одного иезуита, напечатанная в „Диарио илюстрадо“, и соображения Шомьо в письме ко мне. Я мог бы завтра передать тебе эти материалы».

Из записки видно, что в те времена он жил на два дома и при этом опасно пренебрегал осторожностью. Такое положение не могло не привести к катастрофе.