89. Четыре путешествия

3 ноября 1943 года Неруда приезжает в Сантьяго. Европа и страны Востока охвачены пламенем войны… Путешествие, которое поэт совершил вдоль тихоокеанского побережья, его восхождение к вершинам Анд вовсе не были для него наглядными уроками географии. Он глубже проник в самого себя. Шире, перспективнее постиг свою «самость», свою сущность. Теперь его видение человека не замыкается в теллурических рамках. Ему открываются новые, высокие смыслы человеческого бытия.

Неруда возвращается в Чили в канун своего сорокалетия. Он очень переменился за время, проведенное в Испании. Гражданская война в Испании, сказал поэт, определила его окончательный выбор.

«Именно там я понял, что коммунисты — великая революционная сила нашего века, сила, способная преобразовать обветшавший капиталистический мир и создать новое, справедливое и светлое общество. С той поры я считаю себя коммунистом».

Неруда сказал эти слова в день своего пятидесятилетия. А когда ему исполнилось шестьдесят, он добавил:

«Для меня быть коммунистом — это совершенно естественная вещь. Странно лишь то, что я упустил столько времени, прежде чем стал коммунистом…»

Призыв, прозвучавший в «Вершинах Мачу-Пикчу», — «Восстань, о брат мой, к рожденью со мной!» — это не поэтическая декларация. Это — жизненная позиция. Но тогда у Пабло Неруды еще не было партийного билета…

Спустя месяц после возвращения в Чили Неруда прочитал в актовом зале Чилийского университета лекцию, которая называлась «Путешествие вокруг моей поэзии». Тем, кто ее слушал, открылось очень многое. Все в ней было выражено с предельной четкостью, все пронизано тем, что, по Гёте, главное в поэзии: она потрясала сердца. Лекция отличалась и еще одной особенностью: в едином потоке шел рассказ о жизни ребенка, о жизни взрослого человека, обнажались заветные тайны, проступала тропа, которая со временем вывела поэта к новому миропониманию.

И это не единственный рассказ Неруды о его путешествии. В ту пору Неруда поведал нам о своих четырех путешествиях. Они высветили все, что было сокрыто полумраком. Первое называется «Путешествие вокруг моей поэзий». Второе — «Путешествие к сердцу Кеведо». Третье — «Путешествие по берегам Земли». Четвертое — «Путешествие на Север». Все четыре составляют единое целое, потому что поэт совершает путешествие, осмысляя самого себя и великую Природу.

В последнее из этих путешествий Неруда отправился одержимый желанием увидеть своими глазами Север Чили. Увидать край песков и одиночества. Поэт родился в центральной части Чили и вырос на Юге, где над всем властвует зеленый цвет. Ему была неведома огромная пустыня Тамаругаль. Путешествие с юга на север можно считать многоплановым. В нем заключено несколько значений. Это путешествие от дождя к солнцу, от одиночества к единению с другими, к товариществу. Оно обрело глубокий политический смысл. Привело к органическому жизнетворному единству поэзию и гражданское сознание Неруды.

Тот, кто хочет вникнуть в процесс духовного развития Неруды — поэта и человека — в годы его зрелости, не может обойти вниманием эти четыре «Путешествия». Ибо там есть множество «дорожных знаков», которые помогут лучше ориентироваться в его поэзии.

В зрелом возрасте Неруда более пристально вглядывается в исторические закономерности. Он устанавливает для себя соотношения, связи, если не новые, то высвеченные более ярким светом. «Земля, народ и поэзия — единое целое, скрепленное подземным таинством. Когда земля цветет, народ дышит свободой, поэты поют и указывают путь. Когда же тирания омрачает землю и тяжкой карой ложится на спину народа, прежде всего ищут голос самый высокий, и падает голова поэта в глубину колодца истории. Тирания отрубает головы тем, кто поет, но голос их со дна колодца потайными подземными родниками возвращается и из потемок поднимается к устам народа»[112].

Неруда видит испанского поэта Франсиско Кеведо глазами Хосе Марти: «Он так вникал во все, чего касался, что мы, живущие сегодня, говорим его языком»[113]. И Неруде открылась добрая половина его собственных корней. «Я постиг один из источников моего существа, ощутил его скалистое основание, на котором и по сей день трепещет колыбель нашей крови»[114]. Это отнюдь не простое признание.

Говоря о нашей забывчивости, Пабло Неруда далек от каких-либо упреков. Испания забыла о том, что завоевала Америку. А наша Америка забыла то, что она сумела завоевать у Испании: ее культурное наследие. В начале века Рубен Дарио попытался связать прерванную нить, веруя, что путь к тому лежит через светоч тогдашней поэзии — Париж. Пабло Неруда, этот южный латиноамериканец, пересек весь континент, всю «неприрученную планету», пока не достиг тех пределов, где ему раскрылся во всем величии, во всей своей широте «отец-наставник и дознатель Испании» — Франсиско Кеведо, который привел его к осмыслению собственных корней. Неруда видит, что мученическую судьбу Кеведо повторил другой поэт, поэт совсем иного плана, воплощавший дух средиземноморской и арабской Испании — Федерико Гарсиа Лорка. Смерть Гарсиа Лорки — это все тот же кеведианский кошмар. Так же, как и смерть Антонио Мачадо и Мигеля Эрнандеса.

«Путешествие по берегам Земли» подтверждает, что поэзия не становится беднее оттого, что ее творец встает на путь политической борьбы.

Путешествуя по разным странам, Неруда вглядывается в человека, в землю, в течение вод. Он погружается, как капитан Немо, в толщи океана, и его ожидают приключения, достойные романов Жюля Верна. Поэта привлекает подводный мир: огромные крабы с длиннющими клешнями, слепые жители морского дна.

Вынырнув из океанских глубин, поэт устремляется к «золотому веку» Испании, а далее к родной земле — Арауко. Неруда испытывает чувство гордости оттого, что родился в том краю, где три столетия подряд шла неравная борьба индейцев против испанских завоевателей. По сути, там был создан первый в истории страны национальный фронт сопротивления… Позднее туда на свой страх и риск приехали первые поселенцы и основали город Темуко. Среди них была и семья Неруды. В городе Темуко пробились к свету первые всходы нерудовской поэзии. Пабло Неруда гордится тем, что принадлежит к славному отряду первопроходцев. «В этом девственном краю холода и ливня мои родители увидели первый паровоз, первые стада, первые посевы… Я родился в 1904 году и еще до 1914 года написал свои самые первые стихи…» Эти даты, вехи — точно кольца могучего дерева, растущего на чилийском Юге. «Путешествие по берегам Земли» — еще одна встреча с Востоком, с Испанией. В «Путешествии» Неруда вспоминает слова, сказанные им в Колумбии. Он говорил тогда о затянутой мраком карте Америки, о военных диктатурах, которые усердно гасят все светильники. После долгих странствий по континенту поэт еще яснее видит, что Красота не враждует с Правдой. В поэзии они должны быть едины, и тогда настанет конец человеческим страданиям…

Неруда назовет своими соотечественниками не только чилийцев, но и другие народы латиноамериканской земли. «Мы должны побороть самих себя и одолеть наших врагов», — говорит он. Ему чужды те, кто следует правилу: «Не выходи за пределы своего дома, своего сада, своей поэзии». Неруде свойственно «уходить и приходить». Он во всем похож на человека, который только что вышел из собственного дома, из своего сада. Ему важнее всего, чтоб его поэзия стала домом и садом, открытым для всех.

Четвертое путешествие — это «путешествие к контрастам». Пабло Неруда, выросший в краю лесов, где мальчиком он срывал алые копиуэ и листья папоротников, осыпанных тяжелой росой, попадает в незнакомый мир, и ему кажется, что он ступил на поверхность безжизненной Луны. Странная, неведомая планета: ни деревца, ни травинки. Более всего поражают Неруду на этой планете люди, их тяжкая доля. Он едет по бескрайней песчаной пустыне вместе с Элиасом Лаферте, вождем чилийских коммунистов. Они оба — «профессиональные агитаторы», так называет и себя, и Элиаса Лаферте Пабло Неруда. Радомир Томич — депутат, выбранный в этом краю от христианских демократов, — говорил ему: «До чего слеп капитализм, если он портит и губит орудия производства, дающие ему жизнь». Долг Неруды — защищать человека, защищать людей. Невероятно, что их надо защищать от других людей! Поэт постигает это в одном из самых заброшенных уголков земного шара, в пустыне, где хрустят под палящими лучами солнца солончаки, в бескрайнем одиночестве ночи. Там он, точно во сне, услышал, как поют глубокие, идущие от сердца голоса: «Это поле, цветами расшитое…»