1. На Арбате

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1. На Арбате

На Арбате, в доме номер 44, что напротив Плотникова переулка, в 22 квартире проживал с родителями поэт Николай Глазков. В двенадцатой квартире обосновалась семья миловидной девушки Тани. Она была первой, кого полюбил Георгий — брат Николая Глазкова. В 1941 году они, студентами, вместе тушили на крыше зажигалки, вместе обмирали над руинами театра Вахтангова, вместе пилили свои кубы дров, по-своему приближая победу. Но когда закончилась война, Таня вышла замуж за литинститутского однокурсника Коли — Володю Репкина. Весь курс был на свадьбе: Глазков, Введенский, Межиров, Нагибин, Мейман, Гудзенко, Ройтман, Медников, Шергова… 15 июня 1945 года в двенадцатую квартиру пришло тридцать четыре человека поздравить молодоженов! Цветы, принесенные в подарок, целые охапки сирени, черемухи, нарциссов — ставили за портрет невесты. Две банки шпрот на столе и нарезанная кружочками колбаса обозначали закуску… Стихи читали все! Фрондирующий Межиров, автор стихотворения «Коммунисты, вперед!», вполголоса декламировал «Леди долго руки мыла, леди долго руки терла…». Звучали стихи Есенина. Все доверяли друг другу, как на фронте…

Утром муж и жена проснулись в своем семейном доме. Небольшой, укладистый чемоданчик перекочевал сюда из общежитского флигеля на Тверском бульваре. По утрам пили жидкий эрзац — кофе. Вдыхая его пары, слабо покашливал Володя, недавно переболевший туберкулезом. Супруги видели из окна комнаты процедуру променада важных арбатских голубей и слышали гомон дворовой детворы. Будь они там же и теперь, они видели бы из своего окна памятник знаменитому поэту-пацифисту Булату Окуджаве и слышали бы крики торговцев русскими сувенирами.

В послевоенной Москве происходили встречи самые неожиданные. Так получилось у Владимира Репкина и Алексея Фатьянова. В людном и шумном ЦДЛ их представили. Через пять минут выяснилось, что они — земляки. Через десять — что близкая родня: Владимир Репкин доводился Алексею Фатьянову двоюродным братом.

Он был сыном родной тетки Алексея Ивановича по линии отца Елены Николаевны Фатьяновой, в замужестве — Репкиной. Семья их была репрессирована в 1929 году и выслана из Мстеры. Было тогда Володе девять лет, он всего на год моложе Алексея Фатьянова. В вину старшему Репкину вменялось то, что, несмотря на введенный запрет на частную собственность, он в 1929 году открыл на берегу Мстерки питейное заведение. Но легко ли было ориентироваться в той политической обстановке человеку, обремененному многодетной семьей — их было пятеро. И случилось так, что, как и сотни тысяч детей послереволюционного времени, Владимир Репкин потерялся на одной из промежуточных станций по пути следования в Сибирь и пошел беспризорничать. Поездные вагоны заменяли ему и стол, и кров. Примечательно, что, пережив все тяготы бездомовья, познав голод и цинизм беспризорного детства, он никогда не сомневался в том, что отец его был виновен перед государством и народом. Позже в Кемерово он нашел сестру и она устроила его на работу. Уже в Рыбинске он поступил на рабфак, а некоторое время спустя Павел Антокольский прочел его рассказы и рекомендовал юношу в Литинститут и Союз писателей…

…Алексей и Владимир были родня и соседи в те дальние годы, а, может быть, и знали один другого! Этот вопрос мучил их, они выясняли какие-то подробности того времени, городские детали, искали в памяти общих знакомых. Единожды обнявшись, они уже не хотели расставаться. И наговориться, и насмотреться друг на друга не могли…