КОНЕЦ

…Пока Ельцин со своей командой и Госдума почти год дискутировали о плане урегулирования отношений с Грозным, осенью 1996 года секретарь Совета безопасности России Александр Лебедь поехал в Чечню и восстановил там мир. И, казалось, что тогда в стране десятки политиков сошли с ума: они стали обвинять Лебедя в предательстве национальных интересов, в превышении полномочий, в том, что он, подписав ха-савюртские соглашения, позволил Чечне выйти из состава РФ.

Эти споры ничего не стоили перед главным фактом — Россия перестала воевать в России…

Армия зачехлила орудия, поставила на предохранители автоматы и в канун нового, 1997 года ушла из Чечни в Ставрополье и другие районы, где ее бросили в грязь и снег. Но это все же было гораздо лучше, чем окопы, где в любой момент можно было получить чеченскую пулю.

Чеченская война закончилась.

…В январе 1997 года я видел, как мой знакомый генерал из Главного оперативного управления Генштаба аккуратно выдергивал из карты красные и синие флажки на иголках («свои» И «противник») и втыкал их в самый уголок новенькой карты. Глядя на это, я подумал: «Не дай Бог…»

Через некоторое время станет известно о террористических актах против русских людей, совершенных на Северном Кавказе и в других регионах России… Чеченская война закончилась?..

Через некоторое время президент России Борис Ельцин и президент Чечни Аслан Масхадов подпишут мирный договор. В день его подписания Ельцин радостно и торжественно заявит, что данный документ знаменует собой конец векового противостояния русских и чеченцев. Он также скажет, что переговоры с Масхадовым продемонстрировали умение находить общий язык за столом переговоров.

Слушая российского президента, я почему-то вспоминал грустное лицо Джохара Дудаева, который несколько лет ждал и мечтал, чтобы его «как человека» пригласили в Кремль. Всего-то.

Его мечта так и не сбылась. Ее заменили войной. У десятков тысяч тех, кто погиб на этой войне, тоже была мечта. Может быть, не все они успели побывать в Кремле. Но наверняка очень хотели жить.

* * *

На станции метро «Киевская» несколько дней подряд наблюдал я картину, которую, наверное, не мог бы придумать и самый гениальный режиссер в мире.

Плотный поток тысяч торопливых людей тек по перрону вдоль приткнувшейся у гранитной колонны инвалидной коляски, в которой сидел черноглазый и грустный мальчик лет семи. У него по самые коленки были оторваны ноги. Кожа была сшита очень грубо и еще хранила следы какого-то синего лекарства… Позади коляски с мальчиком стояла мать, на груди у которой висела замызганная картонная бирка с надписью, сделанной слюнявым химическим карандашом: «Помогите жертве чеченской войны».

А по другую сторону перрона, у такой же гранитной колонны, стоял в камуфляжной форме и на костылях одноногий хмурый солдат с протянутой рукой. Я его уже знал. Он частенько ходил по вагонам метропоезда, бегающего по моей линии. Он был инвалидом чеченской войны.

Люди густыми и беспорядочными толпами быстро сновали мимо. Стоя на лестничной возвышенности, я видел, как шарахаются в сторону одни и опускают глаза другие.

И лишь изредка кто-нибудь подавал инвалидам деньги. А бесконечный человеческий поток все тек и тек мимо двух бедняг, потерявших ноги на одной войне. Нет-нет да и капали в руки несчастных помятые денежные бумажки…

Подавленный увиденным, я захожу в вагон метро, стараясь не поднимать головы и не видеть лица несчастных калек. Я за- зоз — мечаю, что у всех моих случайных попутчиков такое же похоронное настроение. И вдруг сквозь грохот вагонного железа зазвучала музыка. Все повернулись в ту сторону, откуда она вспыхнула. Смуглый черноглазый пацаненок невесело играл на маленькой обшарпанной гармошке.

Я с трудом разгадал мелодию: «Если друг оказался вдруг…» Пацан шел по вагону и играл. На поясе его болталась большая серая сумка. Когда кто-нибудь из пассажиров лез в карман за деньгами, черноглазый гармонист останавливался подле него и, продолжая играть, ждал, когда в сумку опустится подаяние. Было во всем этом что-то жуткое. Я залез в карман, сгреб все бумажки, которые лежали там, и бросил их в его сумку.

Я вышел на первой же остановке — дальше ехать не мог…

Зайдя в следующий поезд, я вновь наткнулся на уже хорошего знакомого мне инвалида в камуфляжной форме…

* * *

…Единственный сын полковника Александра Доценко пропал без вести на чеченской войне. Жена полковника заболела умопомешательством. Однажды с кухонного стола упал нож. Обрадованная жена сказала полковнику:

— Если падает нож, значит, в дом торопится мужчина. Может, это Володя спешит домой?..

Володя пропал без вести 1 января 1995 года в районе грозненского желдорвокзала. Полковник втихаря продолжает сбрасывать нож со стола. Мать продолжает верить, что сын еще придет с войны. Полковник продолжает верить, что жену еще вылечат…