ВОЕНКОМАТ
В морозный и солнечный февральский день явился я на улицу Партизанскую — в военкомат Кунцевского района, чтобы напомнить государству о причитающемся мне за тридцать с гаком лет службы миллионе триста.
Почти рота молодых и старых запасников толпилась и гомонила у двери пенсионного отдела. Поговаривали, что с 1 марта президент и правительство якобы намереваются срезать какие-то пособия военным пенсионерам, и потому люди спешили отхватить свое.
Панический слух быстро разлетелся по округе, и потому уже долгое время огромная толпа пенсионеров еще до восхода солнца собиралась под дверью военкомата. Образовалась еще не забытая легендарная советская очередь, пошел гулять по рукам и до боли знакомый длиннющий список, в который каждый страждущий обязан был внести свою фамилию. Я тоже сделал это.
Среди запасников, как и среди кадровых, всегда найдется свой Теркин. Сразу вычислив во мне новичка, мужичок в камуфляжной военной куртке и унтах спросил у меня на весь коридор — да так, что сразу наступила тишина:
— Если вы первый раз, то можно без очереди — вот на двери для вас объявление…
Толпа дружно расступилась, но хитрые ухмылки на лицах выдавали какой-то подвох. Я все же шагнул к двери и, неспешно надев очки, прочитал на листке текст: «По вопросам захоронения и кремации пенсионеров Министерства обороны обращаться по телефону…»
— У меня есть время, а если кто торопится — могу пропустить, — сказал я Теркину в камуфляже под взрыв дружного мужского смеха.
Меня записали сто пятьдесят четвертым.
Спешить было некуда. И я почему-то поймал себя на мысли, что в этой очереди даже приятно быть самым последним…
Появившийся военкоматовский капитан объявил, что в комнате № 304 можно выписать удостоверение ветерана Вооруженных Сил. Я поднялся на третий этаж и вновь встал в очередь. Среди седых запасников от двери к двери шустро шныряли пацаны с медкартами — призывники проходили комиссию. Для них дорога в армию только начиналась…
Навстречу пробежал долговязый и тощий пацан с медкартой. Он был чем-то похож на меня в молодости. Я оглянулся. И увидел, что парнишка тоже остановился и смотрит на меня. Мы улыбнулись друг другу. Наверное, ему понравились мои золотые погоны. Дай тебе Бог дорасти до них…
Сидя в очереди, я закрыл глаза и увидел себя среди таких же пацанов на военно-врачебной районной комиссии, а затем — в набитом новобранцами автобусе, который огромная толпа провожающих родственников и невест долго не выпускала за ворота военкомата. И плакали матери, и бодрились, грустно улыбаясь, отцы, и заводской оркестрик под управлением вечно нетрезвого дяди Пети бесконечно играл «Прощание славянки»…