ЗНАКОМСТВО

В 1993–1994 годах российская пресса все чаще начинала бить тревогу по поводу нарастающего финансового кризиса в армии. При этом главным виновником такого положения сплошь и рядом называлось правительство, которое несвоевременно и не в полном объеме выделяло деньги Вооруженным Силам. Но то была лишь половина правды.

Имея доступ к конфиденциальным документам МО и ГШ, я стал замечать, что в них идет речь и о другом: армейские и флотские финансовые начальники стали обращать внимание руководства нашего ведомства на то, что по пути из Москвы в войска деньги начинают «пропадать». Естественно, при таком положении уже нельзя было обвинять ни правительство, ни Центробанк. Это было уже сугубо ведомственной проблемой. А из войск на Арбат продолжали идти все новые шифровки, в которых командиры били тревогу…

Однажды я подготовил для публикации материал, в котором шла речь о существовании в Минобороны некоей финансово-военной мафии, о том, что многие десятки миллионов рублей, предназначенных для войск, исчезали из поля зрения войсковых и флотских финансистов на срок от шести месяцев до полутора лет. Где они гуляли? Кто именно был тем стрелочником, который умело направлял гигантские потоки «военных» денег мимо частей и гарнизонов Российской армии в коммерческие банки? В своем материале я называл конкретные миллионные суммы, сроки их отправки из Москвы и сроки получения в военных округах и группах войск.

Когда материал был готов, предложил его своему надежному другу — полковнику Виктору Бадуркину, который в то время работал военным обозревателем «Труда». Главный редактор этой газеты печатать статью не решился. Слишком взрывоопасный был материал. Чтобы он не пропал зря, Бадуркин посоветовал мне показать его Холодову, с которым был знаком.

Я согласился.

В назначенный день мы с Холодовым встретились в условленном месте и представились друг другу. Прочитав материал, он посмотрел на меня пристальным взглядом и спросил:

— Здесь все правда?

— Не веришь — не бери. Я все-таки полковник.

— До публикации, — сострил он.

Материал он взял. По дороге из редакции «Труда» к метро мы шли вместе, и он жадно выпытывал меня о житье-бытье в Минобороны. Мне поначалу показалось, что Холодов действительно «собирает грязь», как иногда говорили у нас в арбатских кабинетах. Его, в частности, интересовало местонахождение строительной организации Минобороны, которая под видом возведения важных военных объектов и ремонта учебно-материальной базы частей МВО строила дачи для высшего генералитета.

Он хотел знать также, почему вместо детей офицеров-афганцев и чернобыльцев на отдых за границу летали здоровые дети минобороновских и генштабовских чинуш. Правда ли, что сынок одного из Главкомов видов Вооруженных Сил прямо под носом у штаба папы поставил в военном городке торговые ларьки и разводит коммерцию, а отец потихоньку отваливает ему для прокрутки военные деньги?

На чеченских пепелищах, у палаток с ранеными и погибшими сослуживцами, российский солдат все чаще задумывался о смысле войны, на которую был послан…

Угрюмые дороги очередной «непонятной» войны…

Тяжкий путь домой…

Кладбища уничтоженной и поврежденной чеченцами боевой техники «федералов» были привычным явлением…

Война беспощадна к военным и гражданским, к взрослым и детям, мужчинам и женщинам… На всю жизнь у чеченцев останется горькая память о том, как русский солдат приходил в их дом наводить «конституционный порядок».

…Бывали дни, когда вертолетам не хватало топлива, чтобы своевременно эвакуировать убитых и раненых…

…Этот чеченский пацан носился среди развалин Грозного с огромным зеленым стягом и радостно орал: «Победа! Аллах с нами!»

…Для многих еще толком не послуживших и необстрелянных пацанов в военной форме дорога на чеченскую войну начиналась с веселых песен под гитару в вагонах, мчавшихся на юг.

А заканчивалась вот так, в цинковом ящике, именуемом «грузом-200»…

Дима спрашивал у меня о командующем войсками Дальневосточного военного округа генерале Викторе Чечеватове, который, служа в Хабаровске, умудрился за короткое время соорудить оригинальную чудо-дачу в ближнем Подмосковье. Но больше всего меня поразил его вопрос о помещении магазина «Ежик» в минобороновском доме на Рублевке, которое было якобы продано руководством МО за несколько сот тысяч долларов одной коммерческой организации…

Конечно, не на все его заковыристые вопросы я мог дать исчерпывающие ответы, но осведомленность Холодова о наших «интимно-семейных» арбатских делах поражала. Было совершенно очевидно, что сбор такой информации был для него любимым видом охоты…

У метро обменялись телефонами. Для пущей конспирации договорились, что Дима будет звонить мне из уличных автоматов (как и я ему в его подмосковный городишко через закрытую АТС), присвоили друг другу клички. Он стал Андреем, я — Владимиром.

Договорились, что при необходимости будем встречаться в парикмахерской напротив «Художественного». Эта парикмахерская станет явкой, на которую м_ы приходили по мере надобности и чаще всего в 12 дня. По паролю «Надо бы постричься»…

Моя статья с заголовком «Когда генералы блефуют» и с подзаголовком «военная мафия крутит деньги» уже вскоре появилась в «Московском комсомольце». Прочитав подпись, я ужаснулся. Дима откровенно засветил меня. Под материалом он поставил фамилию «Баратынов». Этот псевдоним выдавал половину моей фамилии и был прекрасной наводкой. Меня могли элементарно вычислить (некоторые сослуживцы, в частности полковник Владимир Коржавых, в тот же день признался мне, что сразу догадался, кто такой «Баратынов»).

Я срочно пригласил Диму «постричься». И высказал ему свои опасения и недовольство. На лице Димы мелькнул испуг. Он стал по-мальчишески оправдываться. И чтобы хоть как-то отвести возможные подозрения, предложил даже подготовить интервью автора «Военной мафии» с фотографией… со спины и как бы реальной фамилией, совершенно не ассоциирующейся с моей. Все это было как-то по-детски, наивно.

— А что же еще придумать? — пылко выспрашивал он, то и дело извиняясь.

— Не печатать статей с такими разоблачающими псевдонимами.

— А я ведь хотел, чтобы было поблагородней, позвучнее. Был же Баратынский… Офицер, поэт…

На Арбате стали искать автора статьи в «МК»…

На некоторое время я залег на дно.

Однажды Дима вновь предложил встретиться. Увиделись там же — в парикмахерской. Он показал мне материал, поступивший в «МК» от группы офицеров МО и ГШ. Речь шла о том, что якобы любимец министра обороны начальник управления военного строительства и реформ Минобороны генерал Геннадий Иванов вместе с большой группой подчиненных (он был еще и помощником министра по военной политике) в обход земельной комиссии центрального аппарата МО умудрился отхватить сверх меры для своего подразделения земельный участок в одном из районов Подмосковья.

Дима сомневался, не ложь ли это, и попросил меня перепроверить факты. С помощью знакомых офицеров МО и ГШ я быстро установил, что Холодов располагает достаточно достоверной информацией. Ее мне подтвердили в так называемой «земельной комиссии» центрального аппарата МО, которую возглавлял в то время полковник Георгий Дьяченко.

Оказалось, ивановцы еще до сформирования так называемой земельной комиссии центрального аппарата (и до выхода соответствующей директивы министра) сумели в одном из престижных районов Подмосковья с потрясающей быстротой найти общий язык с местной администрацией, оформить документы на землю и начать обустраивать свои участки…

А ведь обычно на такие операции, писали Холодову наши офицеры, требовалась куча нервов и времени. А тут — почти в один момент.

Холодову очень хотелось понять, в чем же была загадка. Только ли в том, что генерал Иванов, как писали арбатские офицеры, «ногой открывал дверь в кабинет министра»? А может, лично Грачев помогал? И такое могло быть. Грачев ведь вполне мог снять трубку, позвонить губернатору Московской области Тяжлову — и все в ажуре. Я проверил эту версию. Она не подтверждалась. А Дима торопил. Ведь речь шла, в сущности, не только о ловко полученных группой генералов и офицеров МО многих десятках соток земли.

— Тут криминал, и весьма серьезный, — говорил Дима, — спекуляция военной землей.

Его разбирал азарт охотника. Но тайна продолжала оставаться тайной. И все-таки он раскрыл ее. Дима поехал в район, где была выделена земля, и глубоко «покопал» там…

От него я позже и узнал, что наши минобороновские шуст-ряки-латифундисты договорились с местной администрацией района полюбовно поделить выделенную министерским и ген-штабовским офицерам землю. Эта «взятка» и была разгадкой того, почему так быстро оформлены документы…

Несколько тысяч генералов и офицеров МО и ГШ оставались без единой сотки положенного по президентскому указу зельного надела, а наши «реформаторы» жировали.

Получив эту информацию, подкрепленную к тому же новыми документами, полученными в районной администрации, Дима торжествовал. Вскоре статья, озаглавленная «Военизированные крестьяне генерала Иванова» появилась в «МК».

В управлении военного строительства и реформ началось что-то похожее на панику. Люди бегали по коридорам и грозили подать на Холодова в суд. К тому времени я уже знал, что у Грачева состоялся нелицеприятный разговор по газетному материалу с генералом Ивановым. Тот возмущался и грозил Диме судом. Для пущей убедительности в таком намерении он даже вызвал к себе следователя.

Следователь позвонил Диме и пригласил его на беседу. Холодов занервничал. Он несколько раз звонил мне и уточнял детали. После нужных подтверждений пошел к следователю. Следователь, получивший задание с ходу «закопать мальчишку», сразу мощно наехал на Диму. Когда же Холодов положил перед ним на стол копии документов, у отправителя правосудия пропала всякая охота давить на парня. На том и расстались. Диму больше не трогали.

После этой своей очередной победы Дима стал особенно откровенным со мной…