ПРЕЛЮДИЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

18 августа 1991 года я собирал грибы на полигоне Кантемировской дивизии, пил водку вместе с офицерами этого придворного соединения, которых давно и хорошо знал. И никто и словом не обмолвился, что ночью придется двигать танки на столицу.

Один из них позже признался, что в тот раз меня посчитали минобороновским разведчиком, приехавшим прозондировать, как кантемировцы умеют держать язык за зубами. А демонстративный поход офицеров по грибы гарнизонное начальство рассматривало как маскировочный ход, рассчитанный на ло-поухость ельцинской разведки.

Поздним вечером того же дня я позвонил дежурному по своему управлению, чтобы узнать новости. Он скучающим голосом сообщил мне, что с утра было какое-то «очень серьезное совещание», в полдень появлялись председатель КГБ Крючков, министр МВД СССР Пуго, а вечером Язов вместе со своим замом Ачаловым поехали в Кремль — до сих пор нет. Уехали в 18.30, а уже 24.00…

В то время на Арбате только и говорили о готовящемся 20 августа подписании Союзного договора и прогнозировали последствия весьма вероятной неудачи этой акции. И потому можно было смело полагать, что все эти встречи в Кремле были связаны с попытками не дать стране распасться.

Лишь позже я узнал, что 18 августа примерно в 23.30 вицепрезидент СССР Янаев подписал указ о взятии на себя полномочий президента государства.

Лишь позже я узнал, что в ту же ночь было сварганено заявление советского руководства о создании ГКЧП и введении чрезвычайного положения.

Лишь позже я узнал, что, прежде чем поставить свою подпись под этим документом, Язов настоял на том, чтобы был введен режим чрезвычайного положения, при котором появление войск в Москве приобретало хоть какую-то легитимность…