5

Как оценить значение первых лет последнего десятилетия XVII века, когда после смерти патриарха Иоакима Петр I лишился, кажется, последней стесняющей его своеволие узды?

Н.И. Павленко, исследуя биографию Петра I, справедливо отметил, что «правительство молодого Петра было скудно талантами. Печать этой скудности лежит на поверхности – достаточно перелистать страницы, на которых запечатлено законодательство первых лет царствования Петра: в нем невозможно обнаружить твердой направляющей руки. Оно плелось в хвосте событий, как-то реагируя лишь на то, что вызывалось потребностями сегодняшнего дня»[87]…

Но, собственно говоря, а что еще могло произойти, когда царь, удерживающий в своих руках всю полноту власти (царь Иван с самого начала смирился с первенством Петра!), при этом как бы устраняется от правления…

Действительно, когда читаешь подробные описания «Марсовых и Нептуновых потех», фейерверков и бесконечных пьянок в Немецкой слободе, возникает ощущение, что Петр I совершенно отказался от власти, поскольку собственно царскую власть он использует лишь для материального обеспечения собственных игр.

Затраты эти, правда, постепенно разрастались до государственных масштабов. В Переславле-Залесском началось строительство царского дворца, необходимого для проведения «Нептуновых потех», а «Марсова потеха», происходившая 6–9 октября 1691 года, по материальным затратам сравнима со сражением настоящей войны.

Все полки тогда были разделены на две армии.

Первой армией, которую Петр именовал «нашей», командовал «генералиссимус» князь Федор Юрьевич Ромодановский. В состав ее входили Преображенский и Семеновский полки, а также два выборных солдатских полка с конным отрядом рейтар и гусар.

Второй «неприятельской» армией командовал другой «генералиссимус» – Иван Иванович Бутурлин, и в состав ее входили стрелецкие полки.

Ключевой эпизод сражения произошел 6 октября, когда Иван Иванович Бутурлин, видя, что дело «приходит к худобе, а не к лучшему», попытался захватить конными ротами армию Ромодановского врасплох и взять «генералиссимуса» в плен. Он почти достиг успеха, но тут в дело вмешался «ротмистр» Петр Алексеев, который не «допустил» Голицына до Ромодановского, самолично «захватив» Голицына в плен. Нетрудно догадаться, что отважным ротмистром был сам царь Петр I, который никак не мог допустить, чтобы наша, то есть его, армия потерпела поражение от стрельцов-неприятелей. В «Марсовых потехах» стрельцам, по воле Петра, всегда отводилась роль побежденных.

С этой победой и вернулись в Преображенское.

Впереди шла конница, за ней ехал «генералиссимус» Ромодановский. Перед ним волокли по земле поверженные знамена стрелецких полков.

Знамена эти были совсем не игрушечными. По капризу Петра I или по подсказке иностранных советников, но волокли по грязи знамена настоящих боевых русских полков…

Все это тоже следовало бы включить в расходы на развлечения царя Петра I.

И каков же был результат?

«Все эти маневры, в которых было так много маскарадного, – отмечает М.М. Богословский, – были не более как наивной юношеской игрой, не преследовавшей никаких сознательных и заранее поставленных целей. Игра нравилась сама по себе. В этом и был ее единственный смысл».

В принципе, не преследовала «никаких сознательных и заранее поставленных целей» и серьезно ударившая по государственному карману экскурсионная поездка Петра I в Архангельск. Если она и принесла какую-то пользу, то только в смысле образования самого Петра.

Впрочем, никак не сопрягалась с государственными заботами и его вторая поездка к Белому морю. И даже настоящий морской корабль «Святой Павел», что выстроили на Соломбальской верфи, несмотря на огромные затраты, никак не послужил государственной пользе, а так и остался затейливой игрушкой для великовозрастного государя, не желающего расставаться с детскими потехами.