Академик К. И. Скрябин

Академик К. И. Скрябин

Осенью 1972 года умер академик К. И. Скрябин. Я долго колебался, идти или не идти на похороны. С одной стороны, мне не хотелось встречаться с гелановцами. С другой — я искренне уважал академика. Каково было его отношение ко мне, я не знаю. В нем сосуществовали и ум и чувство порядочности с осторожностью дипломата.

В 1952 году он принял на работу А. А. Парамонова, выгнанного за менделизм из других учреждений, но в 1970 году, когда было предложено сократить штаты, удовлетворил поданное сгоряча заявление А.А. об уходе на пенсию. Однажды он рассказал, как его арестовали, но ничего не добившись, отпустили через два месяца.

На защите моей кандидатской диссертации он сказал:

— Существуют два типа диссертантов — один послушно и тщательно выполняет указания руководителя. Их защиты проходят обычно гладко, но неинтересно. Другие дерзают, поднимают «научную целину». Иногда им достается, но они ищут действительно новое. Мне такие люди приятнее. С. Г. Мюге относится к самому крайнему типу именно таких исследователей. Он взялся за тему, которой еще никто никогда не занимался…

И так далее.

В 1959 году он подарил мне свою книгу «Теоретические основы советской гельминтологической школы» с такой надписью: «Выражаю дорогому Сергею Георгиевичу Мюге одно принципиальное пожелание — чтобы он, показавший себя как молодого ученого, умеющего работать, умеющего мыслить и анализировать факты в области физиолого-биохимических дисциплин, поднял бы свою научную гельминтологическую квалификацию и в разделе морфолого-систематических проблем. Гармоническое сочетание этих двух научных направлений в области фитогельминтологии дало бы блестящие результаты. Желаю Вам больших успехов в Ваших научных дерзаниях! Академик Скрябин. 18 апреля 1959 г.»

После защиты докторской он мне прислал телеграмму:

«Сердечно поздравляю дорогого Сергея Георгиевича удачной защитой докторской диссертации желаю новых творческих успехов новых поисков и дерзаний — академик Скрябин».

После кампании «писем», когда многих «подписантов» выгоняли с работы, Скрябин, говорят, возразил против моего увольнения. А после обыска у меня с ним была беседа, продолжавшаяся больше часа. Он, в отличие от партийцев, не уговаривал меня каяться и давать показания о людях, снабжавших меня литературой. Основной его совет заключался в том, чтобы не вызвать личной неприязни у следователя:

— Решают судьбы люди «наверху», но материал для «верха» подготавливают чиновники «снизу». От того, как они изложат материал, зависит многое…

…Вопрос о похоронах решился сам собой: я перепутал время и на них опоздал.