Дипломная работа
Дипломная работа
Хотя конный завод № 118 носил в то время имя Сталина, он явно начинал хиреть. Раньше большинство конзаводов поставляло лошадей армии. Как и при всех безналичных операциях в СССР, деньги особенно не считались. Стоимость лошадей была высокая, и директор завода генерал Скороход мог тратить средства по своему усмотрению. Но в 1953 году Министром обороны стал Булганин. Он не любил и даже, говорят, боялся лошадей. Во всяком случае, вопреки традиции, первомайский парад на Красной площади он принимал, не сидя на лошади, а стоя в открытом автомобиле. Так или иначе, кавалерию решили прикрыть, снабжать армию лошадьми перестали, и конные заводы были вынуждены продавать лошадей колхозам и совхозам, которые, в свою очередь, почувствовали вкус к механизации и не особенно способствовали коммерции конных заводов.
Теперь и студенты, понимая, что на лошадей, как на будущую специальность, смотреть не рентабельно, стали проводить практику в других местах. Те же, которые по инерции направлялись на конный завод, норовили остаться подольше на центральном участке, где был и клуб, и рейсовый автобус до Кисловодска. Поэтому Скороход удивился, когда я стал его торопить отправить меня на летние пастбища в горы. Мне же, как гончей собаке, которой дали понюхать след, не терпелось посмотреть, что это за отравления. С отравлениями лошадей дело обстояло серьезно. За шесть последних лет было зарегистрировано четыреста сорок два случая. Из историй болезней было видно, что часть из них приходится на весну, по ряду признаков напоминает отравление чемерицей и часто поддается лечению. А вот осенние, кончающиеся смертью лошадей, вызываются не выявленным пока растением. Ветеринары считали, что причиной является лютик едкий. Но меня смутило то, что это растение наиболее ядовито в период цветения — конец июня — июль. А как раз в эти месяцы отравлений почти не наблюдалось.
По данным Ставропольской зональной опытной станции, на пастбищах конзавода было зарегистрировано двадцать два вида ядовитых растений. Из них, по описанным симптомам отравления, подходило около десяти. Поэтому установить причину отравления действительно было трудно. Я решил не идти по следам, оставленным моими предшественниками и ведущим в неизвестность, а подойти с противоположной стороны.
Дождавшись первого случая отравления лошади, я взял содержимое ее желудка и кишек и подверг его химическому анализу на наличие какого-либо из алкалоидов — растительного яда. В первом же опыте мне повезло — удалось обнаружить алкалоид аконитин, содержащийся в растении борец (или аконит).
Дальнейшие наблюдения подтвердили правильность химического анализа. Все отравления происходили только в балках, заросших борцом. Больше всего алкалоидов борец содержит в период цветения, которое падает на конец августа — начало сентября. Именно в это время происходят массовые отравления. Из всех встречающихся на пастбище растений он наиболее ядовит — 0,2–0,3 мг аконитина считается смертельной дозой на 1 кг веса животного.
Выявив причину отравлений, я начал думать и об их ликвидации. Задача упрощалась тем, что, в отличие от других ядовитых растений, борец растет только в сырых балках небольшими куртинами. В это время только начали применять для прополки посевов злаковых растений гербициды — вещества, убивающие разнотравье и не действующее на злаки. Агрономы собирались попробовать их на овсяном поле, но в связи с захирением всего хозяйства так и не собрались. Однако заказанный ими гербицид 2,4 ДУ прибыл, валялся на складе, и я решил им воспользоваться. На аконит 2,4 ДУ действовал отлично. Однако сам процесс обработки оставлял желать лучшего. Конные и, тем более, тракторные опрыскиватели в балках использовать нельзя, а таскать на себе ранцевый «автомакс» утомительно. Поэтому я из двух «автомаксов» и некоторых деталей, взятых от конных, соорудил вьючный опрыскиватель. С ним работа пошла значительно быстрее. Так удалось довольно быстро уничтожить наиболее опасные места скопления аконита, и отравлений в тот год больше не наблюдалось.
Приехав в Москву, я решил, во-первых, упростить довольно трудоемкую методику определения аконитина в трупном материале и, во-вторых, попытаться найти противоядие при отравлении этим алкалоидом.
В работе с алкалоидами мне очень помогла неудача со сдачей биохимии. Провалы на экзаменах заставили меня освоить курс гораздо лучше, чем другие предметы, которые я сдал без труда. Когда я пришел к профессору Яичникову проконсультироваться по этому вопросу, он сделал мне комплимент:
— Вы научились не только не врать, но и мыслить химическими реакциями.
Разработанная мною методика позволяла выявить аконитин в трупном материале не за семь суток, как общепринято, а за восемь-десять часов. Но самым, на мой взгляд, большим преимуществом этой методики было то, что она не требовала для анализа спирта. Какой ветеринар согласится употреблять спирт не по «внутреннему назначению», а на какую-то химию? И хотя я далеко не уверен, что описанный мною метод нашел хоть раз применение на практике, мне служит утешением, что старый метод имеет на это еще меньше шансов.
Случайно узнав от одной знакомой, что в лаборатории ее мамы расплодилось белых мышей больше, чем надо для опытов, я решил «прибрать их к рукам». С их помощью я попробовал подобрать антагониста аконитина в его действии на нервную систему. Ведь все противоядия, рекомендуемые при отравлении борцом, сводятся к очистке пищеварительного тракта и даче общеукрепляющих веществ. Здесь мне посчастливилось показать, что отравленные аконитином мыши не погибают, если им ввести под кожу стрихнин, причем в такой дозе, которая сама по себе (без предварительного отравления аконитином) является смертельной. Это вселяло надежду на то, что отравленных аконитом лошадей можно лечить и после того, как яд распространился по всему организму.