Смерть Парамонова

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Смерть Парамонова

11 июня 1970 года умер А. А. Парамонов. Все мы чувствовали себя осиротевшими. После похорон Мария Игнатьевна (жена А.А.) показала тетрадь, своеобразный дневник, в котором Парамонов записывал свои планы, мысли. На последней странице было написано: «Очень боюсь за Сережу, как бы опять не наделал глупостей».

Жили Парамоновы в старом домике на Арбате, где занимали одну комнату в коммунальной квартире. Фанерными переборками ее разделили на три малюсенькие клетушки. В доме всегда жило много различных животных. Одна из работниц теплицы, расположенной на окраине Москвы, когда речь зашла об А.А., спросила:

— Это тот профессор, который собирает в портфель больных котят и щенят?

Парамонов собирал и больных голубей, да и вообще всякую тварь, которая, по его мнению, требовала опеки.

Однажды его пес Дружок так обрадовался моему приходу (собаки меня любили), что для полного выражения своего восторга задрал заднюю ногу и окропил мне брюки.

Выпускники Тимирязевки помнили такой эпизод. Доцент кафедры дарвинизма, армянин по национальности, настолько обострил отношения с партийным начальством и администрацией, разоблачив их нечестные поступки, что от него решили отделаться, да еще так, чтобы окончательно скомпрометировать его среди студентов. Обвинили его в педерастии и передали дело в суд. Парамонов, будучи тогда завкафедрой, выступал в качестве свидетеля. Он указал на свидетелей обвинения — двух студентов, которым этот доцент якобы не поставил зачета из-за того, что они отказались вступить с ним в преступную связь.

— Посмотрите на эти образины! Разве они могут прельстить? Ведь гомосексуалы выбирают хорошеньких мальчиков!

Симпатии зала резко изменились, доцент был оправдан и ходил даже в героях, так как Парамонов там же зачитал куски из акта ревизии, подписанного обвиняемым.

— Не кажется ли Вам, что есть люди, которым хотелось бы от него избавиться? Ведь он обличил воров!

Больше всего А.А. не любил писать формальные отчеты, а их требовали довольно часто — то за квартал, то за полугодие, то планы на будущее. В один из «отчетных» дней он предложил:

— Давайте удерем. Отпишемся в теплицу, а сами поедем на лодке кататься. Все равно работать не дадут, а отчеты никуда не денутся.

Мы поехали с ним на речном трамвае в Кунцево. Там катались на лодке, стреляли в тире и резвились с радостью прогулявших занятия школьников.

В другой раз он предложил всей группе воспользоваться отсутствием замдиректора Н. П. Шихобаловой и уехать в издательство «Колос» договориться об издании нашей книги.

А. А. Крылов, Турлыгина, Барановская и я веселой гурьбой выскочили на улицу. Вдруг лицо у Парамонова как-то вытянулось, весь он потускнел и пролепетал:

— Идет, чертова кукла.

Навстречу шла Н. П. Шихобалова.

— Вы куда?

— Да мы хотим книгу издать, в министерство, — сказал А.А.

— Так зачем же все? Вот Петр Семенович (Крылов), человек из вас самый положительный, пусть он договорится от вашего имени.

— Петр Семенович, у Вас не найдется времени съездить в редакцию? — спросил Парамонов.

— Вот это да! Вместе со всеми у него время нашлось, а одному не найдется. А ну-ка, все возвращайтесь! Мне к вечеру отчет нужен.

…Входили мы в здание ОБН с удрученным видом…

Есть люди, для которых работа — не только средство для существования и даже не только удовлетворение духовной потребности, но и физиологическая функция организма. Отними у них эту функцию — весь организм расстроится, нарушится гармония. Как полк без знамени становится толпой небоеспособных солдат, так и организм таких людей, лишенный целенаправленности, становится конгломератом клеток и органов. А, как известно, изолированные органы долго не живут. Именно к таким людям и относился А. А. Парамонов.

Однажды по Академии Наук пронеслась очередная волна сокращения штатов. Волны проходили и прежде. Требуется сэкономить на зарплате столько-то рублей — дирекция экономит. Раньше делали так: сократят уборщиц, препараторов, лаборантов на определенную сумму рублей — начальство удовлетворяется. А через некоторое время бьют тревогу — заросли грязью, непроизводительно работают ученые: получают много, а большую часть времени занимаются неквалифицированным трудом. Ну, высокое начальство постепенно спускает новые ставки, глядишь, штаты стали такими же, как перед сокращением, а то и больше.

Но со временем умнеть может и начальство. На этот раз было предложено сокращать только высоко оплачиваемых. Заведующая кадрами В. Г. Григус стала при Парамонове заводить разговоры. Вот, дескать, есть старики, которым пора на пенсию, а они не уходят, из-за них придется увольнять людей более молодых, а следовательно, более трудоспособных. Совести у них нет, и тому подобное. Совесть у Парамонова была особенно обостренная. Хотя и он сам, и все окружающие знали, что по работоспособности он намного превосходит молодежь, нервы у А.А. не выдержали, и он заявил, что хочет уйти на пенсию. Заявил, пришел домой, заплакал, слег и больше не поднялся.