ФРАНЦУЗСКИЕ ПРАВЫЕ С 1815 ПО 1830 ГОД

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ФРАНЦУЗСКИЕ ПРАВЫЕ С 1815 ПО 1830 ГОД

В «Загородном бале» рассказывается история избалованной девушки по имени Эмили де Фонтен. Она влюбляется в юношу, но перед тем как открыть ему свои чувства, задает ему множество вопросов о его происхождении. В результате, узнав, что «прекрасный незнакомец» служит приказчиком на улице Пэ, девушка «впадает в ледяное оцепенение».

В «Загородном бале», написанном в конце существования монархии, Бальзак попытался осмыслить Реставрацию, которая представляла собой войну между противоположными течениями общественного мнения, а также войну между Людовиком XVIII и его братом, будущим королем Карлом X. «Пожалованная Хартия» имела разное значение для роялистов, которые видели в ней благодушную снисходительность короля к своему народу, и либералов, которые полагали, что во Франции установился конституционный режим. В 1814 году Людовик XVIII хотел успокоить умеренных, сформировав либеральное правительство, «отмеченное печатью долговременности и безопасности».

В «Загородном бале» Бальзак вывел на сцену графа де Фонтена, которого Жан-Эрве Доннар сумел идентифицировать. Прообразом Фонтена послужил Антуан Франсуа Клод, граф Ферран, друг Людовика XVIII и один из основных создателей Хартии. Ферран хотел добиться «сплава, прочного союза» двух Франций — революционной и старорежимной.

Бальзак мог узнать об этих событиях из уст членов семьи де Берни, состоявших в родстве с Ферраном. Ферран, принимавший живое участие в судьбе де Берни, крестный отец их последнего ребенка (1815) и свидетель на свадьбе их дочери (1819), ничего не скрывал от де Берни, а у Лоры не было никаких секретов от Бальзака.

Политика Феррана, который отталкивался от реальных фактов и «предлагал подходящие, то есть соответствующие моменту решения», оказала немалое влияние на все творчество Бальзака. «Нужно всегда исходить из того положения, в котором находишься». Конституционное право — это непреложный факт, и мы «должны постараться сделать его таким полезным, каким оно только может быть».

Хартия не утихомирила ультраправых, непримиримым глашатаем которых выступал граф д’Артуа. Людовик XVIII «всегда был революционером», — утверждал Бальзак устами своего персонажа, графа де Фонтена. Виллель говорил: «Хартия настолько изобиловала зародышами революции, что даже интерпретируя ее в монархическом смысле, было бы трудно избежать фатальных последствий».

Людовик XVIII умер от гангрены 16 сентября 1824 года. Он заболел 25 августа, но отказывался ложиться в кровать: «Король может умереть, но он никогда не болеет».

Сразу же после смерти короля Фрессину, уполномоченный произнести надгробное слово, назвал Хартию экспериментом, недостатки которого проявятся по прошествии некоторого времени. Новый король Карл X ни разу не упомянул о Хартии в своей тронной речи. На церемонии коронации в Реймсе Монсей преподнес королю меч Карла Великого, Сульт — скипетр, Мортье — длани правосудия вместе со священным сосудом, подаренным ангелами Хлодвигу; правда, в 1794 году сосуд был разбит, но несколько фрагментов удалось сберечь. Король лег на землю и из «семи отверстий на его белую рубашку пролилось святое миро»… Толпа закричала: «Vivat Rex in aeternum!»[22] Эта церемония стала предвестником наступления реакции. Революция превратилась в один из неприятных эпизодов, о которых следовало забыть ради того, чтобы «привести все социальные классы в то состояние, в котором они находились до 1789 года».

В 1822 году граф де Виллель (1773–1854) вошел в правительство. Он был выдающимся политическим деятелем. Но как член правительства он допустил ошибку, оставшись верным духу своей партии. В течение шести лет вплоть до 1828 года он правил, опираясь на своих соратников, придерживавшихся правых взглядов на правое большинство и проводя в жизнь правую программу. Общество отвергало проправительственную прессу. «Если к каждому гражданину не приставить жандарма, чтобы тот в приказном порядке читал официальные газеты, граждане никогда не станут их читать», — иронизировал Бенжамен Констан. В Палате депутатов Виллелю удалось получить большинство голосов. Нашлись «искусители», которые увещевали депутатов и «обеспечивали итоги голосования усилиями парламентских солдат». За обедом же они превращались в партийные лозунги.

8 августа 1829 года был сформирован ультраправый Совет министров. 17 ноября 1829 года председателем Совета стал Жюль Огюст Арман, князь де Полиньяк (1780–1847). Это правительство не сумело завоевать в Палате депутатов большинство. За его решения голосовали только те, кто хотел устроить государственный переворот.

Зима 1829/30 года оказалась «суровой для простых людей». У бедных не было ни дров, ни хлеба, в то время как богач, разоблаченный в «Кузине Бетте», тратил в год почти два миллиона и «бросал каждый вечер в огонь наряды своей любовницы».

В марте 1830 года Палата депутатов принялась прославлять добродетели короля, «вознесенного на вершину, недоступную бурям», но поддержала право народа вмешиваться в деятельность правительства. Это «непреложное условие поступательного движения общественных дел». 221 депутат резко выступил против министров. Они не хотели ни разрушить королевство, ни положить конец династии. Они требовали от короля лишь распустить Палату депутатов. Карл X придерживался старомодных взглядов и не желал с ними расставаться. «Эти люди не знают, что значит быть королем…» Королевский указ продлил срок полномочий Палаты до октября. Правительство многого ожидало от вторжения в Алжир. Успех операции не вызывал сомнений, а этого было бы достаточно, чтобы образумить Францию. Тем не менее 16 мая Карл X все же подписал указ о роспуске Палаты депутатов. Король призвал избирателей прийти к урнам 23 июня и 3 июля. В эти дни над прессой был установлен жесткий контроль. Знаменитая фраза «король царствует, но не правит», появившаяся в «Националь», стоила трехмесячного тюремного заключения ее главному редактору. Приговор был вынесен также газетам «Глоб» и «Куррье франсэ».

Вопреки прогнозам правительства роялистская партия потерпела поражение и получила всего 143 места, в то время как либеральная оппозиция завоевала 274.

Столкновение между королем и Законодательным собранием казалось неизбежным. Ферран предвидел это: «Требовать от собравшихся вместе и наделенных огромной властью людей, чтобы они не употребляли ее тогда, когда они прощаются или считают, что распростились с революцией, — большая ошибка». В романе «Блеск и нищета куртизанок» Бальзак напишет: «Вы даже не представляете себе, как трудно выполнять произвольные решения. Для конституционного монарха это равнозначно измене с замужней женщиной. Для него это адюльтер». И действительно, думая о грядущих уличных боях, король рассчитывал на помощь роялистов. «Людям короля через некоторое время представится возможность отличиться. От них потребуют проявить преданность. Ваш муж закроет брешь своим телом», — говорил герцог де Гранлье госпоже Камюзо.

Бальзак решил уехать с госпожой де Берни из Парижа именно в июне 1830 года. В глубине души он полагал, что борьба дворянства и буржуазии отражает реальное положение вещей в обществе, жившем в соответствии с принципами XVIII века. В 1830 году уже больше не существовало сословных преград между разбогатевшим средним классом и дворянством, которое по-прежнему продолжало считать себя высшей расой. Лицом к лицу противостояли богатые и бедные. Бедняки питались одним хлебом. Впрочем, зачастую у них не было ни гроша, чтобы купить его. Появились бродяги, покинувшие самые обездоленные провинции. Домом для них отныне стала большая дорога.

Явно находясь под влиянием сен-симонистов, Бальзак ожидал того момента, когда «сотни тысяч семей во Франции испытают это маленькое счастье, которое начинается с первым пескарем, попавшим на крючок после многочасового неуверенного ожидания, и которое заканчивается вместе с разделом властных полномочий в коммуне. Если мы избавимся от мелкого тщеславия, которое дарит народу памятники, фресковую живопись и импозантную аристократию… то станем думать, что ежедневно во Франции рушится город скорби, а тот день, когда ни один человек не протянет руку за подаянием, станет поистине прекрасным».

В ожидании, когда из города скорби воздвигнется город счастья, Бальзак отправился в Турень.