БАЛЬЗАК ИЗОБРЕТАЕТ ПРОМЫШЛЕННЫЙ КНИЖНЫЙ РЫНОК
БАЛЬЗАК ИЗОБРЕТАЕТ ПРОМЫШЛЕННЫЙ КНИЖНЫЙ РЫНОК
Письма Бальзака от 1829 года свидетельствуют о его душевном смятении. Он везде и всем должен. Он не в состоянии найти заимодавцев и «не хочет взваливать непосильное бремя на свою мать». «Последний шуан» принес ему всего-навсего 100 франков с последующим правом получения гонорара.
«Йздательское дело хиреет день ото дня». Этим суровым испытаниям Бальзак противопоставил все свое мужество. Никогда прежде он не писал так много. Он также призвал на помощь свою иронию: «Пачка белой бумаги стоит 15 франков. Испещренная каракулями, она стоит 100 су или 100 франков. 100 франков при условии, что произведение имеет успех. 100 су, если оно с треском проваливается». Книгоиздатели покупали рукописи за обещания, то есть выдавали долгосрочные обязательства. Первоначальная цена просчитывалась с невероятной скрупулезностью. Бальзак рассказал Жюлю Сандо о визите одного издателя к Орасу де Сен-Обену. Издатель намеревался установить цену в 1500 франков. Однако добираться до Сен-Обена издателю пришлось по слишком грязным, на его взгляд, улицам, и поэтому он решил предложить всего лишь 1000 франков. Но сам дом «показался издателю столь неказистым, что он скостил еще 200 франков. Увидев, что окна в комнате писателя заклеены промасленной бумагой, шторы испачканы ветром и дождем, а обставлена она колченогим стулом, незаправленной продавленной кушеткой, треснувшим рукомойником, да к тому же в ней нет камина, добросовестный издатель предложил всего 300 франков».
Слишком много книг, слишком много издателей, слишком много книготорговцев. Книжное изобилие, чрезмерное распространение книг плохо воспринималось читателями. Склады издателей и торговцев были переполнены. Нераспроданную продукцию они по бросовым ценам отправляли в комиссионные магазины. Книга стоимостью 12 франков уценивалась до 5. Но даже уцененный товар, «это развлекательное чтиво за бесценок», не находил своего покупателя. Только Вальтер Скотт сохранил своих верных поклонников.
Неразошедшиеся романы продавались по цене бумаги или лежали мертвым грузом на складах вместе с другими товарами: веерами, утюгами… В одном из магазинов Парижа Бальзак видел книги, сваленные вперемешку с гвоздикой и бутылками лакричного сока. Провинцию наводнили столичные отбросы.
Служение литературе требует веры.
В 1827–1830 годах количество проданных книг настолько снизилось, что в обществе пошли разговоры о политическом заговоре против издательского дела. Книготорговые предприятия не имели права получать банковские кредиты. Для издательских векселей, которыми книгоиздатели расплачивались с писателями, были установлены самые низкие учетные ставки.
Вскоре у Бальзака созрел план, как разрешить этот кризис, не затрачивая при этом больших средств и больших усилий. Во Франции обитало многочисленное население, умеющее читать. В распоряжении книгоиздателей имелось «60 миллионов глаз», если бы они сумели преподнести книгу или роман как необходимое связующее звено между индивидуумом и обществом. Книга должна давать читателю четкое представление о его возможностях и способностях и определять его положение в обществе.
В 1837 году Бальзак, вспоминая о 1828–1830 годах, скажет: «Я боролся с нищетой своим пером! Я хотел выплатить огромные для меня долги и жить достойно». Над писателями, которым не платили разорившиеся книгоиздатели, довлели законы: их описанное имущество шло с молотка. Свои дни они заканчивали в богадельнях.
В 1830 году Бальзак пришел к твердому убеждению: «Я получил веские доказательства, что только журналистика способна меня прокормить». Бальзак-журналист мог рассчитывать на 1000 франков наличными ежемесячно.