«ОЖИДАЯ ОТ БУДУЩЕГО ОДНИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, ЛЕГЧЕ ВСЕГО ПРОСЛЫТЬ ПРОРОКОМ»[45]
«ОЖИДАЯ ОТ БУДУЩЕГО ОДНИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, ЛЕГЧЕ ВСЕГО ПРОСЛЫТЬ ПРОРОКОМ»[45]
Опубликованный в апреле-мае 1839 года в «Сьекль» роман «Беатриса» вызвал бурю возмущения «добродетельной публики». Шутливое описание «костлявой» Беатрис крайне не понравилось мадам Луи Денуайе, тощей, как гвоздь, жене главного редактора. Набрасывая портрет женщины, Бальзак осмелился подробно остановиться на ее груди, он употребил слово «сладострастие», вложив в него самый плотский смысл в отличие, например, от Сент-Бёва (Бальзак называл его «Сент-Бевю»[46]), который в подобном контексте предпочитал говорить «мрачное наслаждение».
12 и 13 мая 1839 года в Париже вспыхнуло восстание республиканцев, которые заняли городскую ратушу и Дворец правосудия. Обыватели страшно перепугались, и виновные понесли самое суровое наказание: Барбеса приговорили к смертной казни, изменив затем приговор на вечную высылку из страны. Месяц спустя, 2 июня, Бальзак поранил ногу и на 40 дней свалился в постель. В этих обстоятельствах он написал свое «Письмо Жана Фету бедным людям».
Жан Фету — просвещенный провинциал, прибывший в столицу, чтобы разобраться в причине беспорядков. «У нас во Франции хватает несчастий, вот только мы никак не можем составить себе о них ясное представление». Фету разделяет всех людей на три группы: «1) те, кто все понимает и правдиво рассказывает об увиденном остальным; 2) те, кто все понимает, но лжет; 3) те, кто не понимает ничего и способен верить любой чепухе».
Наиболее опасна вторая категория, то есть лжецы. Типичный представитель этой группы пользуется в обществе всеми правами, потому что не считает себя никому ничем обязанным. Его, этого «жирного борова», заботит лишь то, чтобы в летнюю жару он мог пить холодное вино, а зимой подогретое бордо, Францией же он управляет, меньше всего думая об ответственности. Бальзак придумал для такого персонажа прозвище «господин Соглашатель».
Такой господин произносит пустые речи, слегка сдобренные оптимизмом, и любит рассуждать о новом обществе.
14 мая Бальзак, купивший еще один небольшой дом с двумя комнатами на первом и втором этажах, на три летних месяца сдал одну из них Гидобони-Висконти. Он мечтал об устройстве парка, о покупке других домов, ведь благодаря железной дороге от Севра до Парижа стало возможным добираться за какие-нибудь четверть часа. Ему хотелось заняться разведением редких культур, все тех же ананасов или «синих» роз, за которые цветоводческое общество обещало премию в 5 тысяч франков.
На глинистой почве трудно заниматься земледелием; но еще большие проблемы возникли с постройками. В апреле обрушилась стена дома. Надо было вызывать землекопов и поднимать участок, подмываемый водой. Хорошо еще было бы нанять садовника, лучше всего — с женой. Для поездок в Париж необходимо было обзавестись экипажем, сделать планировку сада, закупить растения, заплатить архитектору Юберу, у которого векселей скопилось на 2795 франков, и большая их часть ничем не была обеспечена. Бальзак смотрел на «швейцарскую долину» Виль-д’Аврей, опирающуюся на гору Сен-Клу и спускающуюся к Сене, и чувствовал, как сам он катится куда-то под откос.
Славно было бы исчезнуть, остаться лишь строкой в энциклопедии: «Мне кажется, я скоро покину Францию и пущусь в какую-нибудь сумасшедшую авантюру где-нибудь в Бразилии. Эта мысль греет меня именно своим безумием. Я больше не в силах влачить существование, которое вынужден влачить. Довольно пустых хлопот. Бумаги и письма сожгу. Останется мебель, останется Жарди, а я уеду, доверив пустяки, которыми дорожу, дружбе сестры. Она сохранит эти сокровища получше любого дракона. Выдам кому-нибудь доверенность, пусть используют мои сочинения, отправлюсь ловить фортуну, которая от меня ускользает, а потом или вернусь, разбогатев, или никто так и не узнает, что со мной сталось. Я тщательно продумал этот план и к его осуществлению приступлю уже зимой. Мой труд не дает мне средств, чтобы расплатиться с долгами, значит, следует поискать нечто иное. У меня осталось еще лет десять активной жизни, и, если я ими не воспользуюсь, значит, я никчемный человек. Мой отъезд могут ускорить некоторые обстоятельства, но как бы срочно я ни был вынужден действовать, с вами попрощаться успею. Если получите письмо с маркой из Гавра или Бордо, вы все поймете!»
Это письмо написано 3 июля 1840 года.
В начале этого года Бальзак связывал свои надежды с пьесой «Вотрен», в которой главную роль предстояло сыграть знаменитому актеру Фредерику Леметру, с триумфом выступавшему в «Кине и Роберте Макейре». Согласно правилам 16 января автор передал текст пьесы в цензурную комиссию. Уже 23 января он получил ответ: в постановке отказать. Бальзак немного переделал пьесу, но снова получил отказ: «Произведение представляет опасность для нравственности и общественного порядка». Руководство театра «Порт-Сен-Мартен» решилось проигнорировать мнение цензуры, и в марте приступили к репетициям. Действительно, министр внутренних дел Шарль де Ремюза и директор департамента изящных искусств Каве не особенно пристально прислушивались к рекомендациям цензурной комиссии. Премьера состоялась 14 марта. Три первых акта показались публике затянутыми и не очень понятными, кое-кто засобирался уходить, когда в четвертом акте на сцене наконец появился Леметр-Вотрен в образе генерала Крустаменте — посланника императора Мексики, молодого государства, добившегося независимости от Испании. Он весь был увешан ожерельями, бриллиантовыми бляхами, носил шляпу в перьях и длинную саблю. Одним словом, одет был, как попугай. Говорил он гортанным голосом, подражая мавру. Накладные волосы и бакенбарды делали его похожим на карикатурное изображение Луи-Филиппа. Пресса встретила пьесу в штыки, а министр внутренних дел запретил ее дальнейший показ. Директор театра Арель подсчитал убытки, составившие 600 тысяч франков, и объявил себя банкротом. Бальзак, с которым приключился «приступ горячки», укрылся у сестры, в доме 28 по улице Фобур-Пуасоньер.
Рассчитывая на прибыль от постановки «Вотрена», Бальзак заранее продал авторские права на нее за 5 тысяч франков плюс ростовщический процент в две с половиной тысячи Антуану Помье, агенту Общества литераторов, президентом которого он больше не являлся, и Пьеру-Анри Фуллону. Оба эти кредитора в судебном порядке потребовали продажи мебели и построек в Жарди. В апреле Бальзак предложил Фредерику Леметру еще две вещи — «Ричарда Губчатое Сердце» и «Меркаде», но актер, зная, что театр «Амбигю» готовился восстановить «Кина» Дюма, ему даже не ответил. 17 ноября по иску «литераторов» Помье и Фуллона судебный исполнитель арестовал имущество Бальзака. В Жарди ему оставили только кровать и постельные принадлежности.
«Я почти превратился в бродячего пса», — писал Бальзак матери.
Его неудачи взволновали весь Париж. Шарль Рабу писал Филарету Шаслю о том, что «Бальзака скоро продадут с потрохами». Против него начата настоящая травля. Где он ночует? Может быть, прячется под кроватью у Дельфины Гей? Ламартин представил в Палату доклад о литературной собственности и потребовал создания общей литературной кассы. На обсуждение явились только Бальзак и Виньи. Депутаты отклонили проект Ламартина. 25 марта Жирарден дал обед, на котором об этой неприятности уже никто не вспоминал. Были приглашены Ламартин, Гюго, который произвел на всех сильнейшее впечатление, Бальзак, развлекавший общество, Россини, тонкий ценитель женской кожи, уверявший, что «парижский атлас» ни в какое сравнение не идет с «русской шкуркой».
Еще 1 октября 1840 года Бальзак перевез свои вещи из дома 19 по улице Рейнуан в дом 19 по улице Бас в Пасси, который и стал отныне его жилищем. Арендная плата в размере 650 франков в год была внесена от имени Этьена-Дезире Грандемена и Филиберты Луизы Бреньо, родившейся в 1804 году в Ньевре. С этой дамой, бывшей любовницей Анри Латуша, Бальзака познакомила Марселина Деборд-Вальмор. Он слегка переиначил ее фамилию в Брюньоль. Почтовый адрес Бальзака, по которому ему писала Ева Ганская, на некоторое время стал таков: Пасси, улица Басс, дом 19, господину де Брюньолю.
Бальзаку страшно не хотелось терять Жарди. Ему удалось найти человека, согласившегося оформить на свое имя официальную продажу имения. Им стал архитектор Жан-Мари Кларе, проживавший на улице Мартир в доме 23. Лишь три года спустя, в 1843 году, Бальзак на самом деле продал то, что сам называл «своим безумием». Затея с имением обошлась ему в 100 тысяч франков, а Сильвену Пьеру Бонавентуре Гаво, с 1840 по 1844 год выступавшему в роли «опекуна» Бальзака, удалось найти покупателя всего лишь на 20 тысяч.
Во всех этих передрягах Бальзака спасало лишь то, что он сознательно настроился принимать от жизни все, включая «нищету и битву с нищетой», но в любых обстоятельствах «хранить благородство характера и не ломаться под ударами судьбы».
В своем будущем романе «Альбер Саварус» он расскажет о человеке, который беззаветно и горячо влюблен в женщину и которого преследует одно несчастье за другим. Сам Бальзак уже давно понял, что единственный способ победить несчастье заключается в том, чтобы оставаться к нему равнодушным.
Только поэтому он не падал поверженный очередным ударом судьбы, а вновь и вновь пробуждался к жизни, словно весенний цветок. Ему нужны были отвага и мужество, чтобы не переставать восхищаться собой, уважать себя и любить себя так, как его никто не любил.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
4. ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ!
4. ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ! Об этих событиях знал весь Подольск. Многие подробности Иосиф услышал от Чижова и от Маркова, вожака большевиков-зингеровцев.Началось с того, что на заводе «Зингер», в никелировочном, ввели новые расценки для поштучной работы. И никелировщики
Будущая невеста будущего отца будущего наследника престола
Будущая невеста будущего отца будущего наследника престола История эта начинается задолго до рождения Анны Леопольдовны в 1718 году, и уж тем более — до рождения Ивана Антоновича… В 1711–1712 годах русские войска Петра Великого вместе с союзниками, саксонцами и датчанами,
Встреча с пророком
Встреча с пророком Между прочим, в тот день, 11 марта, как уже было отмечено выше, стояла хорошая солнечная погода. И автор этих строк решил прогуляться по солнышку. И встретил во дворе того самого пайщика, который в начале нашего рассказа предрекал (помните?): «Вы эту
Глава седьмая Клубок неприятностей
Глава седьмая Клубок неприятностей Даже дипломату на службе у короля трудно было избежать наскоков со стороны средневековой судебной системы. Осенью 1379 года Чосеру пришлось нанять себе адвоката Стивена Фолла для того, чтобы защищаться перед Судом королевской скамьи в
Счастье с несчастьем в одних санях едут
Счастье с несчастьем в одних санях едут В сизое февральское утро закатанный в рулон холст с «Покорением Сибири Ермаком» был уложен в длинный ящик. Василий Иванович сам следил за тем, как вбивались гвозди в крышку ящика. Разобранная рама была связана и упакована в брезент.
Глава 9: МЕШОК НЕПРИЯТНОСТЕЙ
Глава 9: МЕШОК НЕПРИЯТНОСТЕЙ В основном моя жизнь похожа на жизнь любого другого человека. У меня тоже есть свои проблемы — и личные, и профессиональные. Это только кажется, что если я добился успеха в сложной профессии, то у меня нет трудностей. Разумеется, это не так. Вы
В НЕБЕСАХ МЫ ЛЕТАЛИ ОДНИХ
В НЕБЕСАХ МЫ ЛЕТАЛИ ОДНИХ Скажу сразу, что впервые о Мюрате я написал почти десять лет назад. Единственным моим источником знаний о нем тогда был Виктор Андреевич Любимов. Разумеется, он знал истинное имя своего агента, но раскрывать его не решался. На мои настойчивые
Человек, не ставший пророком (И. Г. Эренбург)
Человек, не ставший пророком (И. Г. Эренбург) Я столько жил, а все недожил, Недоглядел, недолюбил, Я много жил, я ничего не понял И в изумлении гляжу один, Как, повинуясь старческой ладони, Из темноты рождается кувшин. Илья Эренбург. Горжусь, что был учеником
«Он обманул нас! Он оставил нас одних!»
«Он обманул нас! Он оставил нас одних!» 8 августа 1945 года Кейтель, давая показания следователю и стараясь представить себя идейным человеком, говорил о своей приверженности Гитлеру. Но на процессе он изменил курс и уже почем зря ругал своего фюрера. Кейтель осуждал, в
ГЛАВА 4. ПОДАЛЬШЕ ОТ ВСЯКИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
ГЛАВА 4. ПОДАЛЬШЕ ОТ ВСЯКИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ «Я вам советую побыстрее уезжать отсюда, причем лучше прямо за границу. И лучше пока не возвращаться»[23] Перед нами — любительское фото семьи Аденауэров, сделанное, по-видимому, в Рендорфе летом 1936 года. На ней — сам глава
Коварнейший замысел для борьбы с Божьим пророком
Том первый Предисловие Сказания и их передача имеют очень глубокую историю. Древние люди после захода Солнца и наступления длинной ночи усаживались вокруг костра и для того, чтобы занять себя чем-то, рассказывали различные предания.Несомненно, в душе человека с древних
«Он обманул нас! Он оставил нас одних!»
«Он обманул нас! Он оставил нас одних!» 8 августа 1945 года Кейтель, давая показания следователю и стараясь представить себя идейным человеком, говорил о своей приверженности Гитлеру. Но на процессе он изменил курс и уже почем зря ругал своего фюрера. Кейтель осуждал, в
«ТЫ ЕЩЕ НАБЕРЕШЬСЯ НЕПРИЯТНОСТЕЙ…»
«ТЫ ЕЩЕ НАБЕРЕШЬСЯ НЕПРИЯТНОСТЕЙ…» 1952 год был очень плодотворным для меня. Я смог продолжить свои выступления в «Метрополитен-опера», а потом в Цинциннати и в Сан-Франциско.Возвращаясь в Нью-Йорк, я каждый раз звонил маэстро, и тот сразу же приглашал к себе. В этот год он
Что легче?
Что легче? Автор принес очерк.– Прочтите его при мне, – попросил он.– А вы долго писали этот очерк? – поинтересовался редактор.– Тридцать дней.– Вот видите, а вы хотите, чтобы судьбу очерка я решил за тридцать минут!Все же автор настоял на своем. Когда редактор дочитал
ГЛАВА ПЕРВАЯ О ПОЛЬЗЕ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
ГЛАВА ПЕРВАЯ О ПОЛЬЗЕ НЕПРИЯТНОСТЕЙ Год 1928-й принес Нушичу большие неприятности.Суд лишил его всех отчислений со спектаклей Белградского и Загребского театров. Белградские сплетники злорадно пережевывали слухи о его сараевских неудачах. Опутанный долгами и отлученный