«ОБМАНИ-СМЕРТЬ»
«ОБМАНИ-СМЕРТЬ»
Философствующий врач подобен богам.
Гиппократ
В течение всего 1822 года Бальзак урывками создавал своего «Фауста». Роман имел несколько названий: «Два Берингенна» (именно это название указано в контракте с Полле от 11 августа 1822 года), затем «Два Берингельда» и наконец «Столетний старец».
Роман снабжен предисловием. Автор книги, Орас де Сен-Обен, выносит на суд читателей «документально обоснованную» историю. Он рассказывает своими словами об одной внушающей ужас жизни, которая длилась несколько столетий подряд: «Я собрал все материалы, относящиеся к Столетнему старцу. Сведения и документы, на которых основывается мое повествование, почерпнуты мною из секретных мемуаров, записок, писем и сообщений. Все это хранится у неких особ, до сих пор пребывающих в добром здравии… Я же лишь литературно изложил факты в определенной последовательности, чтобы получилась связная история. Понимая, что мне отведена пассивная роль бытописателя, я не позволил себе высказать ни единого суждения и предоставляю каждому право самостоятельно осмыслить этот рассказ…»
Ясно, что документы, приводимые в качестве доказательств, являются плодом воображения. Бальзак сделал главным свидетелем сына Столетнего старца, Туллия Берингельда. И именно в этом он оригинален. Ни у Фауста, ни у Франкенштейна, ни у Мельмота, фантастических героев романтизма, нет сыновей.
Действие романа разворачивается около горы Граммон, возвышающейся над Туром. От скалистого склона исходит «беловатый пар, превращающийся в густой дым», и слышатся «жалобные стоны, напоминающие то ли плач ребенка, то ли, скорее, стенания человека, умирающего насильственной смертью».
«…Столетний старец скрылся в пещере, но вскоре вышел оттуда, неся на плечах мешок. Содержимое мешка было довольно объемным, но не слишком тяжелым, поскольку, когда старец бросил мешок на землю, раздался слабый звук, похожий на треск, который издают деревянные поленья или, вернее, куски угля. Нельзя было без ужаса смотреть на странную конфигурацию его ноши. Эти продолговатые и округлые формы рождали мысль, что в мешке находился расчлененный труп».
Затем Орас де Сен-Обен предоставляет слово повивальной бабке. Ее рассказ «внушает доверчивым и простодушным слушателям почтительный страх».
В 1780 году у бездетной супружеской пары на свет появился ребенок, который был в три раза крупнее прочих новорожденных. Но настоящий отец, давший жизнь этому ребенку, — старец. Его облик повергает в трепет: огромный рост, горящие сардоническим огнем глаза, мертвенно-бледный цвет лица, испещренного глубокими, многовековыми морщинами. Столетний старец, сумев оплодотворить женщину, сумеет также извлечь ребенка из ее чрева «ударом стального клинка». Прибегнув к гипнозу, он усыпит роженицу.
Как и Мельмот, персонаж, придуманный писателем Мэтьюрином, этот старец по имени Берингельд Скулданс бессмертен и вечно скитается по земле. Он покоряет пространство и время. Он обошел весь земной шар и постиг тайны вселенского разума. Явившись миру в 1476 году, он исчез в день святого Варфоломея. Вместе с королем преисподней он обитает в пандемониуме и смеется над ангелами.
Став взрослым, сын Столетнего старца Туллий отправляется вслед за Бонапартом. Он принимает участие во всех его кампаниях. Берингельд-младший получает звание генерала и должен неминуемо погибнуть в одном из сражений, не вмешайся чудесным образом его отец…
В Яффе Туллий лежит в госпитале среди умирающих от чумы. Столетний старец приходит к нему, делает крестообразный надрез и накладывает на него некое черное вещество. Введя таким образом «волшебную вакцину», он спасает сына.
В Испании Туллий едва не лишается рассудка. Как истинный генерал, он превыше всего ставит воинскую честь. Но случайно обнаруживает, что в двух лагерях солдаты истязают пленных, получая удовольствие от пыток. Однако и старый Берингельд чувствует, что слабеет день ото дня. Силы его иссякают, но он знает способ, как поднять моральный дух сына и возродиться самому: самые тяжкие недуги можно излечить неким сильнодействующим средством.
Берингельд выбрал жертву, легко поддающуюся гипнозу. Это молодая девушка по имени Марианина. Туллий любит ее, но отцу невдомек о чувствах сына.
Берингельд заманивает Марианину в свое логово и усыпляет… Перед тем как потерять сознание, Марианина отчетливо понимает, что Столетний старец готовится извлечь из ее тела «сыворотку долголетия»: «Берингельд принес стеклянную трубку, один конец которой переходил в газовую горелку, а другой был отделан платиной. С осторожностью, присущей старости, он положил трубку на стол и присоединил к ней склянки, содержимое которых Марианина не могла рассмотреть, поскольку вещество, образовавшееся в процессе плавки нескольких металлов, заполнило все сосуды. Прозрачной оставалась только верхняя их часть… Старец взял золотую ступку и положил ее рядом с Марианиной».
Туллию, отправившемуся на поиски Марианины, удается ее спасти. Когда он вырывает жертву из рук своего отца, тот решительно оправдывает свои деяния. Он ничем не отличается от Господа Бога, который из года в год отыскивает выделяющихся из общего ряда людей, одного за другим их уничтожает, а затем из разрозненных частей создает целостную общность, наделенную знанием. Целостная общность науки или мудрости — исток существования, суть природы и венец творения.
«Какой славой покроет себя человек, который сумеет разгадать тайну жизненного принципа и, прибегнув к необходимым мерам предосторожности, сумеет наделить себя жизнью более продолжительной, чем жизнь самой вселенной. Но если какой-либо человек найдет этот эликсир жизни, неужели вы думаете, он об этом расскажет?.. Он будет использовать его лишь для своего блага, дав самому себе обет молчания. Он постарается избежать встреч с простыми смертными. Он будет бесстрастно взирать, как течет река их жизни, и не приложит никаких усилий, чтобы превратить ее в море».
Роман «Столетний старец» написан для тех, кого обуревают мрачные мысли. Но его можно также рассматривать и как аллегорию. Изобразив причудливые мутации вампира, Бальзак попытался дать представление о том духовном начале, которое сохраняется в каждом из нас после исчезновения телесной оболочки. Покинув одно тело, это начало непременно проникает в другое.
Бальзак читал эзотерические трактаты. Он верил, что такие феномены, как сновидения, сомнамбулизм, предчувствия, телепатия, указывают на то, что данный конкретный человек наделен духовной силой, которая в экстраординарных ситуациях может воздействовать на материю. Существуют медиумы, наделенные особыми способностями угадывать намерения окружающих. Существуют медиумы, которые, собрав свою волю, передвигают столы, проходят сквозь стены, пересекают континенты, преодолевают столетия, разрывают могилы и похищают секреты мертвецов.
Как гласит пословица: «Если бы молодость знала, если бы старость могла».
Берингельд — это молодой старик, который одновременно и знает, и может. Его ум обширен, как обширны человеческие познания, накопленные с тех пор, как вселенная стала вселенной. Он человек дела, оказывающийся в нужное время в нужном месте. Это единение знания и силы достигнуто пагубными средствами, ибо Столетний старец — порождение дьявола, ведь человечество, в кругу которого он вращается, представляет собой сущий ад. Если бы Столетний старец был Божьим созданием в обновленном мире, искупившим все свои грехи, он предстал бы перед нами в облике крылатой души или бабочки, разорвавшей последнюю нить, связывавшую ее с коконом.
Важно подчеркнуть, что этот «черный роман» проникнут поразительной надеждой. Жизнь Столетнего старца олицетворяет собой жизнь человечества в состоянии перевоплощения и метемпсихоза. Каждая из принесенных в жертву жизней обеспечивает продолжение развития неистребимой и нетленной жизни. Человечество постоянно умирает и вместе с тем эволюционирует.
В 1820 году в своих философских сочинениях Бальзак сам себе задавал вопрос, бессмертна ли душа. Нет, душа смертна, если речь идет об отдельной личности. Да, душа бессмертна, если каждая жизнь представляет собой лишь эпизод из жизни всего человечества. Смерть людей, принадлежащих к одному поколению, напоминает сон или зиму, которая дает природе возможность обновить себя и заново воскреснуть. Смерть затрагивает конечный этап жизни, то, что называется бренными останками. И напротив, при появлении человека на свет она отступает в далекое будущее. Новорожденный упрощает, очищает, концентрирует жизнь. Берингельд дорожит своим сыном. Он постоянно зовет его: «Сын мой… мой сын…» В присутствии сына он держит в руках нить жизни. Без Туллия старый Берингельд есть не что иное, как окаменевшая жизнь, иначе говоря, живая смерть.
«Столетний старец», этот роман об обновлении жизни или об ее «воскрешении», как говорил Лейбниц, труды которого Бальзак внимательно читал, вступает в полемику с «Фаустом». Фауст заключил сделку с дьяволом, чтобы омолодиться и похорошеть. Но в глубине души он по-прежнему остается разочарованным и уставшим от жизни человеком. Бальзак никогда не переставал считать Мефистофеля образом, вышедшим из моды. В «Модесте Миньоне» Мефисто принимает обличье кота. Поклонник Делакруа, Бальзак не любил «Фауста и Мефистофеля», поскольку Мефисто слишком походил на господина де Сент-Эстева, содержателя борделя на улице Сент-Барб.
Берингельд — не Фауст. Он также противостоит и другому бальзаковскому персонажу — Рафаэлю де Валантену из «Шагреневой кожи».
Как и большинство главных героев произведений Бальзака, Валантен знает, что испытывает слишком много желаний, чтобы суметь удовлетворить их в течение одной жизни. Тогда ему потребовалось бы научиться менять тело, как всадник меняет загнанных лошадей.
«Шагреневая кожа», опубликованная в 1831 году, — это книга, где фантастика искусно переплелась с реальностью. В ней нет ни вампиров, ни живительных сывороток.
В 1829 году умер отец Бальзака. Образ старого Берингельда соответствует тому образу, что сложился у Бальзака-ребенка о Бернаре-Франсуа: старомодно одетый, очень старый человек. Бернар-Франсуа был помешан на своем здоровье. Он в невероятных количествах поедал фрукты и все время пил различные настойки и растительные отвары. Он хотел прожить как можно дольше. Подобно Берингельду и антиквару из «Шагреневой кожи», Бернар-Франсуа как-то сказал сыну: «Желания нас сжигают, а возможности — изничтожают».
Должны ли мы отодвигать день смерти, влача скучное и никчемное существование? Или же, напротив, должны брать от жизни все, что она способна дать, как это сделали Байрон и Наполеон, тем самым прославив свое имя?