ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Отец Бальзака был крестьянином, в 1776-м, к тридцати годам, ставший чиновником на королевской службе. Бернар-Франсуа Бальзак считал, видимо, что это произошло в результате тихой революции, совершенной его собственными руками. Его принимали в свете. В 1789 году великосветское общество кануло в Лету. Вчерашний выскочка и не думал тосковать по прошлому. Нет! Он решил делать карьеру на том, что было ему близко с крестьянского детства: на пропитании. Так же, как Грегуар Ригу, Мален де Гондервилль Феликс Гранде или отец Горио, Бернар-Франсуа Бальзак сколотил состояние, так сказать, «содействуя Революции».

Если я в этой биографии писателя отвел столь большое место Бернару-Франсуа Бальзаку, посвятив ему столько страниц в начале книги, то лишь потому, что он был человеком дальновидным и в высшей степени полезным. Это был сын французского крестьянина, бедного, но не нищего, который в эпоху Революции и Реставрации сумел стать «кормильцем» нации. В нем сконцентрировалось все истинное, вечное, нерушимое. Кроме того, мир семьи Бальзаков — это прежде всего карьера, преуспеяние. Бальзак-писатель был полной противоположностью лирическим авторам, эфемерным поэтам. В своем творчестве он показал целую эпоху, переживаемую человечеством, у которого было прошлое и которого, несомненно, ожидает великое будущее. Бернар-Франсуа — первый и основной персонаж романов Бальзака. Выгодная женитьба в пятьдесят один год (1797) на дочери парижских коммерсантов Саламбье стала блестящим завершением его карьеры. Его брак способствовал укреплению связей с королевскими чиновниками, начало которым Бернар-Франсуа заложил в 1776 году; позже, во времена Революции, а потом Реставрации, эти чиновники станут поставщиками продовольствия армии. Подобные настроения и действия были понятны Оноре де Бальзаку. Отношение отца к людям станет для него примером, так как и он в свою очередь мечтает разбогатеть.

Бернар-Франсуа ушел в отставку в 1819 году и до самой смерти (он умер восьмидесяти трех лет в 1829-м) покоил свою старость, смакуя чистый воздух и питаясь соками растений. Он лелеял мечту дожить до ста лет, чтобы получить «тонтину», странную пожизненную ренту, полагавшуюся старейшему из живущих.

Что лучше, умереть от того, что жил в полную силу, или не умирать, не живя? В конце жизни Бернар-Франсуа задал сыну этот вопрос, предопределивший замысел «Шагреневой кожи» (1831).

Бальзак рискнул умереть молодым, будучи большим любителем пожить. Темперамент заставлял его много работать, чтобы питать воистину ненасытное воображение, которое всегда оставалось неизменным, воображением одинокого заброшенного ребенка.

После своего первого романа «Стени», где речь шла о них с сестрой, Бальзак стал профессиональным писателем. Он четко понял, что читателей всегда будут увлекать сюжеты с кровожадными разбойниками, потерявшимися детьми и похищениями прекрасных дев.

Очень скоро история в духе Вальтера Скотта предстала перед ним как волшебный источник приключений, а естественная история Бюффона — живым изображением диких хищников и безобидных существ, помогающих определять характеры человеческих персонажей, наглядно представить их страсти и переживания. Сказать о человеке «настоящий тигр» или «трусливый шакал» — значит воочию увидеть его.

С 1822 по 1825 год Бальзак писал под разными псевдонимами, позже под именем Орас де Сент-Обен выпускал книжки на потребу невзыскательной публики. Он понял, что сойдет любой сюжет, даже и без намека на достоверность, если действие непрерывно развивается, одно несчастье влечет за собой другое, а умело закрученная интрига, как всякое воображаемое действие, волнует, потрясает и убеждает.

Даже в серьезных произведениях Бальзак продолжал выдумывать совершенно безвыходные ситуации, из которых герои выбирались лишь благодаря пылкой фантазии писателя.

Каким образом молодой Бальзак, стремясь увлечь читателя, умудрявшийся всюду видеть разбойников, монстров, оживших мертвецов и полубезумцев, сумел в «Шагреневой коже» передать истину или, по крайней мере, ту правду, которая соответствовала его чувствам?

Ролан Шолле и Рене Гиз в «Философских эссе» показали, как Бальзак, наряду со своим творчеством романиста, приобщался к философской логике таких мыслителей, как Мальбранш, Декарт, Спиноза, Гольбах.

Его творчество интересно как своими контрастами, так и с точки зрения эмоционального воздействия. Его должно рассматривать как особую целостную систему. Тибодо сопоставляет «Человеческую комедию» с сотворением мира Богом-Отцом. Сам Бальзак не сомневался, что создает мир, где есть место всему, «монолит, в котором сосуществуют» добро и зло, порок и добродетель, а также социальные условия и все слои населения: дворяне, буржуа, пролетарии и крестьяне; все они вдыхают подлинную жизнь в «Человеческую комедию». Они движутся, переходя из одной группы в другую, из одного класса в другой, не нарушая при этом структуры общества, состоящего из рабочих, служащих, банкиров, ростовщиков и торговцев… В развитии общества романист отмечает факты порой анекдотические, принципы, обычно соблюдаемые людьми честными и преданными, но не облеченными властью: судьями, нотариусами, врачами, священнослужителями; существуют и принципы, выступающие в роли законов, на которых зиждется общество и которые позволяют сильным пожирать слабых, но до определенного предела; и если теоретически некий лавочник может стать пэром Франции, это отнюдь не означает, что на деле каждый может им стать…

В мире, созданном Бальзаком, интересны все без исключения, даже преступники, без которых у людей отсутствовало бы и чувство собственности, и чувство справедливости, так как им не нужно было бы опасаться убийц и воров. Вор сам по себе явление восхитительное — и своим цепким взглядом, и хладнокровием, и ловкостью рук. Вотрен, например, — славный малый, дающий полезные советы молодым людям, готовым на все, чтобы преуспеть. Гобсек, этот образцовый скупец и в то же время тонкий психолог, манипулирующий судьбами так же легко, как своими несметными богатствами.

Современная Бальзаку критика обвиняла его в аморальности даже в таких великих его романах, как «Отец Горио» или «Старая дева». Но вседозволенность в романах Бальзака всегда наказуема. Право, законы, суды, институт полиции и даже привидение в «Урсуле Мируе» стоят на страже моральных устоев с большим рвением, чем следят за общественным порядком, так как необходимо, чтобы Авели были отомщены.

Бальзак никогда не остается равнодушным, поэтому его произведения всегда захватывающи. Но добро, которое остается «тайной основой, на которой покоится все», являет себя миру, и весьма красноречиво, тогда как порок гнездится в семьях, скрывается в бумагах нотариуса или стоит у изголовья умирающего.

Бальзак, конечно, не Бог, но к обществу он относился как если бы на него была возложена миссия сохранять его в неприкосновенности и в то же время воспитывать и улучшать. Он видит мир в свете историческом и конкретном, но также и в неконкретно-духовном. Описывая людские пороки, Бальзак стремится исправить общество, без которого человек не может существовать. Взглядам Руссо, который считал человека существом самодостаточным и под влиянием общества лишь деградирующим, Бальзак противопоставляет социум, стимулирующий созидательное начало в человеке. Он оплакивает всех одиноких людей и особенно брошенных женщин с их неудовлетворенной потребностью любить. Писатель мечтал о таком устройстве мира, при котором десять тысяч честных, умных и бескорыстных людей могли бы создать царство истинной справедливости и гармонии.

Бальзак незримо присутствует во всех своих произведениях. На каждой странице, в каждом персонаже распознаются его энергия, его желания, его пламенная страсть, прослеживаются его излюбленные идеи. Бальзака захватывают политика, биржа, а также воспоминания детства, его волнуют женщины, идиллия любви, деревня; увлекает журналистика, празднества, «внешняя благопристойность», коллекционирование.

Попав в водоворот парижской и международной жизни, но не всегда находясь в центре внимания, писатель часто находил женщин поверхностными, а ум мужчин бесплодным. В периоды растерянности ему случалось строить планы возвращения к земле. В 1847 году он предлагал Еве Ганской поселиться в замке в Турени, ни с кем не видеться, питаться овощами со своего огорода, а садовнику предоставить возможность приторговывать вином, чтобы ему было на что жить. Ева Ганская сделала вид, что такого предложения не получала.

Продолжить вслед за отцом восхождение по социальной лестнице, излечить общество посредством «Человеческой комедии» от его недугов или в случае неудачи вновь взять родовое имя деда-землепашца в Нугерье (Тарн), — вот одна из дилемм, мучивших Бальзака.

Перед ним стояла и другая проблема — одиночество творца, на которое обречен человек, по природе своей привязчивый и общительный. Уже в 1818 году, в девятнадцать лет, Бальзаку пришлось отдалиться от семьи, ибо поиски истины требуют от литератора и особенно от философа смелости выбрать собственный путь в жизни, не уподобляясь большинству молодых людей, избравших карьеру нотариуса или прокурора.

С самого начала Бальзак становится создателем фундаментальных произведений, охватывающих весь накопленный человечеством опыт. В противоположность Вальтеру Скотту, романисту-историку, Бальзак — историк-романист. Его интересует подоплека истории: инстинкты, страсти, эмоции, движущие миром, который писатель воспринимает как единое целое. Человечество — это огромное живое существо, непрерывно меняющееся и одолеваемое всякого рода конфликтами: бедные восстают против богатых, богачи в один прекрасный день становятся нищими: самые знатные могут впасть в полное ничтожество в погоне за удовольствиями, на которые испокон веков столь падки люди.

Бальзаковский роман — это комедия, оборачивающаяся трагедией. Нужно жить в полную силу, потворствовать своим желаниям, следовать своим пристрастиям, суметь выразить себя, но не забывать ни на минуту, что «острое лезвие истачивает ножны». Что бы мы ни делали, время разрушает нас, и к концу жизни мы приходим к полной отрешенности, которая есть не что иное, как переходная ступень к неотвратимому.

Любой жизненный путь свершается так же неизбежно, как расцветают и вянут цветы, как вьют гнезда и поют птицы. Невозможно ни прожить в одиночестве, которое защитило бы нас от других, ни ограничиться общественной жизнью, которая позволила бы нам забыть о человеческой нежности и привязанностях. И именно «Человеческая комедия» — произведение эпическое — повествует о бесконечной борьбе, порождаемой плодотворной энергией жизни и любви.

Живописец фундаментальных полотен, Бальзак не чужд и жанровой живописи. Подобно клиницисту, он изучает каждый человеческий характер и среду, его сформировавшую.

Бальзак — писатель-репортер, и романы его зачастую построены в форме репортажей.

На страницах его книг оживают все встреченные им когда-либо люди: журналист, издатель, химик, работающий над исследованием атома, банкир, «прожигатель жизни», врач-филантроп, считающий политику либо религией, либо полной ерундой. Склады ростовщика, погреб скупца, затеявшего выгодную банковскую операцию, смертная агония коллекционера — ничто не составляет тайны ни для него, ни для его читателя.

Гуго фон Гофмансталь мечтал об энциклопедии по произведениям Бальзака: «В этом труде было бы представлено все, от кулинарных рецептов и химических формул до банковских операций и биржевого курса… В нем можно было бы почерпнуть смелые предположения, намного опережающие грядущие открытия в сфере естествознания». Такая энциклопедия начала вырисовываться передо мной по мере того, как я изучал творения Бальзака, задуманные им как исчерпывающий исследовательский труд. Он рассказал обо всем: об исканиях молодого человека и одиночестве старости, об оставленных родителях и о влюбленной, но хранящий верность мужу женщине, о загнанном в угол коммерсанте и заговорщике, о мошеннике, изобретателе, о роскошно живущей женщине и о женщине, нуждающейся в любви и брошенной на произвол судьбы. Он не покидает своих героев и тогда, когда они остаются один на один с самими собой. Чем меньше эти люди понимают, что с ними происходит, тем больше Бальзак сочувствует им. Он не утешает советами, которые стоят не больше слов, он помещает их в безвыходные ситуации, из которых сам когда-то сумел выбраться. Клаэс, Саварус или Рюбампре — суть шаржи на самого Бальзака, то, чем он мог бы стать и от чего нашел силы избавиться.

Все, что он говорит, всегда поражает воображение, потому что Бальзак в совершенстве владеет магией неожиданной развязки и его романы подобны волнующему сну. Читая их, одинокий обретает врагов или добрых друзей, слабак и ленивец переживает немыслимые приключения, карьерист четко видит свой путь к успеху, а добродетельный вновь открывает для себя всю притягательность жизни.

В политике Бальзак — неугомонный памфлетист. Его убеждения зачастую полярно менялись, что случалось на протяжении работы над одной статьей или романом. Позиция сторонника абсолютизма служила ему убежищем от неких якобы грядущих «страшных времен», она охраняла не только его покой в потаенной сфере творчества, но и собственность, прежде всего — литературную, единственно достойную форму собственности.

Идея собственности занимала немаловажное место в семье Бальзаков, крестьян и торговцев, кровно связанных со своей землей и своими амбарами.

Бальзак не был демократом. Он не поддерживал Ламартина, Гюго, Токвиля, не веря в возможность плавного перехода от прежних идей к новым, в действенность полумер, таких, как хартии, выборная власть, демократизация избирательной системы и всеобщее образование.

Бальзак не верил, что человечество способно обрести некое равновесие и покой, поставив во главу угла общественное мнение, перераспределив министерские портфели и предавшись осмотрительному, велеречивому и двусмысленному администрированию. Будучи человеком циничным, он интересовался пролетариатом лишь потому, что его вообще интересовала тяга простого люда к зрелищам и порокам, которые неизбежно совращали его.

В частной жизни Бальзак представляется мне героем пьес Корнеля. К карьере он относился с азартом, как к охоте или рыцарским приключениям. В любви был честолюбив. Он становился верным сыном королевской Франции, жарко обнимая мадемуазель Берни, которая ребенком жила в Трианоне, при дворе Марии Антуанетты. Герцогиня д’Абрантес всю жизнь подтрунивала над Наполеоном, с которым была знакома с юных лет. Это она ввела Бальзака в высшее общество. Маркиза де Кастри, хромая и фригидная, отлучила Бальзака от партии легитимистов, которой он и не особенно сочувствовал. Роман с Евой Ганской явился своего рода «реваншем» Бальзака за все разочарования, постигшие его во Франции. Он восхищался этой женщиной, внучатой племянницей Марии Лещинской, свояченицей первого адъютанта Его Величества Императора Всея Руси, племянницей графини, фрейлины Ее Величества Императрицы, преклонялся перед любовью Евы к Украине, поселянам, святой Руси, мужикам, все больше пленяясь ею: она для него стала той вершиной, с высоты которой так явно обозначилась ограниченность французских женщин.

И если в жизни Бальзака, такой, какой мы ее знаем, остаются пробелы, которые нельзя восполнить, даже собрав все сплетни высшего света 1830–1850 годов, то, читая произведения Бальзака, мы получаем полное представление о работе этого «великого ума», его переживаниях и заблуждениях. Свою внутреннюю жизнь он отобразил с исчерпывающей полнотой в своем творчестве в образах различных персонажей. С большим мастерством тасовал он обстоятельства, возраст, пол и условия жизни героев, зачастую не изменяя сюжета. Основным содержанием его книг стал мир жадных завоевателей и их жертв. Он всегда ставил на оба эти стана.

Жан Дюкурно и Роже Пьеро в «Этюдах о Бальзаке» (1951–1960), а также в эссе «Год Бальзака» составили на материале проверенных знаменательных дат календарь, которому я следовал в своей книге. Мне очень пригодились пятитомная «Переписка», опубликованная Роже Пьеро в издательстве «Гарнье», и «Письма мадам Ганской», вышедшие в «Букене» в 1991 году.

Можно утверждать, что творчество Бальзака не подвластно времени. Когда-то в юности я покупал его книги на уличных лотках. С тех пор они стали выходить большими тиражами, когда Люк Этан и Пьер Ситрон издали их в «Интеграле» («Ле Сей», 1965), и когда с 1970 по 1974 год я выпустил серию «Ливр де пош» («Ашетт»). Познания о писателе расширялись с изданием серии «Классики» («Гарнье»). К 1992 году практически не осталось неизданных произведений Бальзака. Они появлялись в восхитительных изданиях, которые многое для меня прояснили. Например, издание Мориса Бардеша в «Клубе благовоспитанных людей», вышедшее под редакцией Жана Дюкурно, которому мы обязаны факсимильным изданием Фурна, переплетенным и исправленным самим Бальзаком («Любители оригиналов»). И наконец, нельзя не упомянуть то, что Мальро называл «изысканной библиотекой»: двенадцать томов «Плеяды», опубликованных Пьером-Жоржем Кастексом и его сотрудниками, предпринявшими комментированное издание «Человеческой комедии» и других произведений и в корне изменившими наше отношение к жизни и творчеству Бальзака.

Предлагаемая вниманию читателей книга учитывает все, что было наиболее ценного в бальзаковедении за те почти три десятка лет, что прошли со времени выхода в свет классических трудов Андре Моруа («Прометей, или Жизнь Бальзака», 1965) и Фелисьена Марсо («Персонажи „Человеческой комедии“», 1977).