Глава одиннадцатая. Я гимны прежние пою

Глава одиннадцатая. Я гимны прежние пою

Союз нерушимый

Моя жена говорила (наверное, сама где-то это утверждение вычитала), что ассоциативное мышление – низший вид мышления. Если так, то можно считать, что низшим видом я вполне овладел. Рассказав в прошлый раз о том, как мы с отцом в декабре 1943 года прочли в «Правде» текст нового советского гимна, я по цепи ассоциаций перебрался в другие годы и вспомнил, как этот гимн раздражал меня во время моей четырехлетней службы в армии. Каждое утро в шесть часов оглушительные звуки гимна совпадали с командой «Подъем!». Представьте себе, вам девятнадцать лет, вы в казарме разоспались (а под утро сон самый сладкий), снятся мама, младшая сестренка, луг с ромашками и еще что-то пасторальное, и вдруг залп по барабанным перепонкам: «Союз нерушимый…»

Тьфу, чтоб ты провалился!

Говорят, при звуках гимна полагается вставать и стоять «смирно». Какое там «смирно»! Надо вскочить, натянуть штаны, намотать портянки и через сорок секунд уже в строю слушать не гимн, а команды старшины.

Гимном по утрам будили всех зэков, поэтому не могла эта песня им нравиться, но и среди других людей я не встречал никого, кому приятны были бы эта музыка и эти слова и кто бы помнил их наизусть (за исключением отдельных строк, вроде «нас вырастил Сталин...»).

Гимн был неживым, но оказался живучим. Он пережил периоды насмешек, отмены и забвения. После ХХ съезда КПСС музыка гимна исполнялась без текста и называлась шутниками «песней без слов». В 60-е годы в негласном конкурсе на новый гимн приняли участие самые видные поэты: Сурков, Исаковский, Твардовский, Симонов. Их тексты печатались в той же «Правде» под рубрикой «Песни о Родине», но ни один не был одобрен хрущевским руководством.

В застойном 1970 году расторопный Сергей Михалков без творческих мук и нравственных усилий по заданию Политбюро ЦК КПСС легко приспособил старое сочинение к новым условиям, выбросил из текста любимого Сталина, а из соавторов Габриэля Эль-Регистана. В этом варианте нас выращивал уже не Сталин, а Ленин. Кстати, после сочинения нового, уже российского, гимна Михалковы Сергей и Никита публично утверждали, что Эль-Регистан никакого отношения к прежнему тексту вообще не имел. Ну да, этот человек был не поэтом, а журналистом, но если «не имел», то кто и с какой целью его вписал в авторы? Сталин, что ли?

Можно долго гадать, но нужно ли, когда есть авторитетный свидетель совместности этой работы, и свидетель этот – сам Сергей Михалков. В своей книге «Я был советским писателем» (1995 г.) он пишет об Эль-Регистане с большой любовью и соавторства его не только не отрицает, но подчеркивает, что идея написать вместе гимн принадлежала именно Эль-Регистану. «Мы, – пишет Михалков, – были близкими друзьями, такими, о которых говорят, что они и часа не могут обойтись друг без друга». Однако «близкий друг» и при первой перелицовке оказался лишним, как и Сталин. В той же книге Михалков пишет о событиях 1991 года: «И вот в одночасье развалилась Советская империя!.. Рухнул «Союз нерушимый», похоронив под своими обломками, казалось бы, незыблемые структуры партийно-государственного аппарата с его равнодушной к судьбе человека правоохранительной и карательной системой, прогнившей экономикой, «развитым социализмом» и призрачными коммунистическими идеалами». Трезво решил Сергей Владимирович и то, что его текст уже не приложим к новой жизни: «Действительно, какая уж сегодня «дружба народов»? Какая «сила народная»? Какой «Союз нерушимый»?