Ужас

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ужас

После эксперимента с перепряжкой волов колхозное начальство их у нас отняло, решив, что мы не большие баре, можем в школу ходить и пешком. Семь километров туда, семь обратно – для городского мальчика расстояние серьезное.

Дорога была скучная, длинная и вилась как река, сначала вдоль баштана, где зрели арбузы, а потом втекала в поле, на котором только что скосили пшеницу. Мне не нравилось, что дорога виляет. Я покинул ее и пошел прямо через поле по колючей стерне, пиная попадавшиеся под ноги копны соломы. Пнул одну, пнул другую, а третья вдруг зашипела, как масло на сковороде, и из нее вывернулась черная спираль, которая, повернув ко мне маленькую головку с очень злобными глазками, высунула длинный язык и зашипела еще сильнее.

Я оцепенел, потом заорал на всю степь: «Мама!» – и кинулся бежать. Я бежал, стерня шелестела под ногами, мне казалось, что все змеи собрались, гонятся за мной и вот-вот догонят. Я кричал, у меня иссякали силы, кричать я не мог и не кричать не мог. Я бежал неизвестно куда очень долго, пока не свалился без сил. А когда свалился, то подумал, что вот они, змеи, все сейчас ко мне подползут и будут меня, маленького, несчастного, жалить и жалить, и я умру здесь мучительной смертью. Но у меня уже не было сил бояться, и я решил: пусть ползут, пусть жалят, только скорее.

Пока я ждал смерти, солнце опустилось к горизонту, большое, красное, предвещавшее по бабушкиным приметам ветреную погоду. Я понял, что, раз я не умер, надо вставать и идти. Но я не знал, куда именно. Степь да степь кругом, дороги не видно и ничего, кроме бесконечного ряда копен, ничего такого, что бы выделялось: ни дерева, ни дома, ни дыма. Я пошел за солнцем, а оно от меня уходило быстро и равнодушно. Оно опустилось за горизонт, и степь потемнела. Опять вернулся страх.

Я шел и ревел монотонно, как дождь. И было отчего. Городскому мальчику остаться одному ночью в степи – что может быть страшнее?

Я шел, ревел и вдруг заметил, что впереди, очень далеко, что-то как будто светится. Я прибавил шагу, потом побежал и в конце концов с диким ревом вбежал на колхозный ток, где возле горы намолоченного зерна несколько комбайнов почему-то стояли на месте и светили всеми своими фарами. Там же я увидел бригадирскую бидарку-двуколку и самого бригадира Пупика.

– Эй, малой! – закричал он, потрясенный моим появлением. – Звидкиля ж ты узявся?

Я ему сказал, что на меня напала змея. Он слушал меня с удивлением. А потом посадил рядом с собой в бидарку, и бригадирская кобыла Пулька резво понесла нас в сторону хутора.

Там уже был переполох, опрошены все вернувшиеся из школы ученики, но они ничего путного сказать не могли. Тетя Аня пыталась найти бригадира, чтобы организовать поиски, но не нашла, потому что бригадир был на току...

А потом был мой рассказ, как я шел, как змея выскочила, как завертелась, как зашипела. Я расписал ее самыми страшными словами, какие были в запасе. Пасть у змеи большая, язык длинный, глаза злые, сама черная, а над глазами такие вот страшные оранжевые кружочки.

– Кружочки? – переспросил Сева. – Оранжевые?

И они с Витей оба покатились со смеху. И долго еще смеялись, прежде чем объяснили, что эта змея была обыкновенным безобидным ужом. Чем я был очень смущен и разочарован. Теперь, когда все прошло, хотелось, чтобы змея была настоящая.

Но какая б она ни была, тетя Аня решила в школу меня больше не пускать, и на этом образование мое прервалось.