2008/10/02 Вавилонская библиотека

2008/10/02 Вавилонская библиотека

Есть одна старинная легенда про мираж библиотеки в пустыне. Мираж этот появляется всегда в одном и том же месте и очень долго держится. Строго говоря, он вообще никуда не исчезает, а так и торчит на этом самом месте уже не одно столетие подряд. Раньше там был коптский монастырь, потом какая-то миссия, потом ещё что-то в этом роде, и от всего этого остался только мираж библиотеки – как самый устойчивый и консервативный. Некоторые даже полагают, что это вовсе не мираж.

Это самое чистое, ухоженное и прохладное место во всей пустыне. Чистоту и порядок там поддерживают брат библиотекарь, брат библиограф и брат методист. Когда-то давно там были ещё какие-то братья из обслуживающего персонала, но со временем они все разбрелись по другим, более перспективным миражам. Остались только эти трое. Чтобы защитить книги от прямых солнечных лучей и песчаных заносов, они вырастили вокруг библиотеки сад – очень приличный для такого небольшого миража. В круглом внутреннем дворике бродит белый осёл с бархатными ушами и насмешливо щурится на солнце, а прямо перед входом в мираж, заманивая посетителей, плещется фонтан и качаются на ветках мандарины, нежно позванивая на ветру.

Библиотека открывается в семь утра и закрывается в полночь. Брат методист периодически настаивает на введении круглосуточного обслуживания, но остальная братия его не поддерживает.

— Вы консерваторы, коллеги - говорит им брат методист. – Как хотите, а это дурацкое упрямство и больше ничего. Какая вам разница? У вас всё равно бессонница, а это увеличило бы посещаемость.

— Увеличило бы ЧТО? – спрашивает брат библиотекарь, расставляя книги в выставочной витрине.

— Я понимаю вашу иронию, – заводится брат методист, стараясь не показывать, что он завёлся. - Но иронизировать, знаете ли, легче всего. Вон – наш осёл тоже ходит и иронизирует… Это очень удобный способ не замечать назревающих проблем! Гораздо сложнее пытаться эти проблемы решить… Какого чёрта вы делаете, брат библиотекарь?! Никого же нет! НЕТ! И не будет! Никто не придёт и не увидит, что вы тут.. нарасставляли! НИКТО НИКОГДА НЕ ПРИДЁТ!

— Откуда вы знаете, брат методист? - кротко возражает брат библиотекарь. – А если всё-таки кто-нибудь придёт? Придёт, а у меня выставка не готова. Нехорошо.

— Выставка… Какая выставка? Кому, к чертям собачьим, нужна эта ваша выставка?!

— Ну, как же… Сегодня у нас важная дата. Юбилей. Шестьдесят лет назад где-то в этом районе Экзюпери познакомился с Маленьким Принцем. Вы всерьез полагаете, что мы может проигнорировать это событие?

— Сент-Экзюпери, - мягко поправляет его из угла брат библиограф.

— Боже мой, ну Сент-Экзюпери… какая разница?

— Как это – какая разница? Опять будете ставить его на букву «Э».

— А его и надо ставить на букву «Э». Это правильнее и логичнее. Кто будет его искать на букву «С»? Смешно, честно слово…

— Коллеги, о чём вы? – стонет брат методист. – Какие буквы? Какой Экзюпери? Вы уверены, что он упал именно здесь? И именно шестьдесят лет назад – а не, допустим, семьдесят и не сто? Может быть, он вообще ещё не падал, а? А упадёт как раз сегодня?.. Вы же варитесь в своём соку и не замечаете, что живёте вне времени и пространства! Вы застыли! Закостенели! Вы не желаете понять, что нужны какие-то новые способы… новые методы привлечения людей! Новые формы обслуживания, в конце концов!

— Вы напрасно так горячитесь, дорогой брат, - снова подаёт голос брат библиограф, который сидит в углу перед компьютером и, то и дело меняя кисточки, разрисовывает монитор киноварью и берлинской лазурью. – Мы тоже не чуждаемся новых форм. Вот в прошлом году, когда я был на библиографическом конгрессе в пустыне Гоби… - А не пойти бы вам к чёрту с вашими конгрессами, дорогой брат? Вы бы лучше посмотрели, в каком состоянии у вас каталоги! И вы тоже, дражайший брат библиотекарь… Сколько я вас прошу! Сколько я вас умоляю выставить хотя бы часть книг в открытый доступ! Это же привлечёт посетителей, поймите вы своей бараньей башкой! Нет! Упёрся, как баран, и не хочет ничего выставлять!

— Как можно? – крестится брат библиотекарь, поправляя книги в витрине и запирая её на замок. – Здесь же сплошь одноэкземплярные издания, раритеты… Вы глазом моргнуть не успеете, как их разворуют.

— Разворуют их… Разворуют!.. Кто их разворует. КТО?! Никого же нет! Ни одного человека нет! Ни единого!

— А если никого нет, то тем более нет смысла их открывать. Как-никак я отвечаю за сохранность фонда.

— Боже мой! Он отвечает! Кто бы говорил! А кто на той неделе скормил верблюду однотомник Оуэна?

— Это как раз был дублет. К тому же списанный по акту. И потом, вы же сами говорили, что мы должны удовлетворять нужды всех посетителей без исключения. Я так радовался, когда он зашёл… этот верблюд. Такой интеллигентный молодой человек… вежливый, немногословный…

— Боже мой! Боже мой! – стонет брат методист, садится в свободный угол и всхлипывает.

— Коллеги, - просит брат библиограф из-за монитора, - как мы можем требовать соблюдение правил от посетителей, если сами же их не соблюдаем? В читальном зале нельзя шуметь. И уж тем более – плакать. Мы же мешаем.

— Кому? – сквозь слёзы спрашивает брат методист.

— А вы уверены, мой дорогой, что это имеет такое уж решающее значение? Не на все вопросы сразу можно ответить. Но рано или поздно ответ найдётся – вам ли это не знать? А вы, - обращается он к брату библиотекарю, - напрасно не зажигаете лампы. В это время суток ещё темно. Нельзя, чтобы читали без света. От этого портится зрение.

Брат библиотекарь согласно кивает и начинает ходить, прихрамывая, вдоль рядов и зажигать настольные лампы на пустых столах. На коричневых лысинах глобусов загораются жёлтые блики. Часы в углу беззвучно отбивают девять утра. Сквозь длинные стрельчатые окна видно, как мимо тянутся караваны и исчезают у горизонта в переливчатом песчаном тумане.

— Мы мало себя рекламируем, - всхлипывает в углу брат методист. – У них же о нас совершенно устаревшие представления! Они думают, что раз мы мираж, то стоит только подойти поближе, как мы исчезнем, и толку от нас не будет!

— Про миражи банков и казино они почему-то так не думают, - мягко возражает брат библиотекарь, зажигая последнюю лампу.

— Вот именно, - сокрушается брат методист. – Я просто уже не знаю… я в растерянности… у меня голова пухнет… Ведь мы же всё здесь сделали – всё, что душе угодно! Оазис. Колодец. Киоск с газировкой. Выставка песчаных скульптур во внутреннем дворике – чудо искусства, сделаны без единой капли воды! Недавно ввели новую услугу: навигатор-путеводитель по пустыне! Но они же теперь все умные! Они же и без навигаторов всё знают! Вот когда заблудятся, к чертям, среди барханов этих, тогда, небось, вспомнят нас, только уже поздно будет! Может, плюнуть на всё и развеяться к чертям собачьим?

— Как можно, дорогой брат? - вздыхает брат библиограф. – И перестаньте, ради Бога, ежеминутно поминать чертей.

— Я так больше не могу, - горюет брат методист, обняв обеими руками глобус. – Я устал от этой бессмыслицы.. от нищеты… от унижений… Я не могу больше ходить в рубище и питаться акридами! - Помилуйте, коллега, но вы же их всё равно не кушаете, акрид, - уговаривает его брат библиотекарь. – Вы им читаете свои разработки по руководству чтением. Полно вам прибедняться, честное слово. Вы же у нас дипломированный специалист. И пирожки с мандариновым вареньем печёте божественно.

— Кстати, - говорит из угла брат библиограф

— Кстати, - подтверждает из-за стеллажа брат библиотекарь.

Брат методист сердито сморкается, вытирает слёзы и идёт вниз, на кухню.

— Ретроконверсию не успеваю закончить к концу квартала, - вздыхает брат библиограф, провожая его взглядом. – План горит. Просто беда.

— Вот именно, - кивает брат библиотекарь. – Они думают, что ретроконверсию можно сделать без сплошной сверки! Кому она нужна-то, без сверки? Поинтересовались бы, прежде чем план спускать! А ещё меня умиляет это их отношение к сохранности… Прислали вот такие тоню-усенькие цепочечки. Дёрнешь одним пальцем – и всё, готово! И что, я ими буду приковывать к столам «Сумму теологии»? Какой, спрашивается, смысл? Лучше уж вообще не приковывать!

Снизу начинает наплывать запах горячих пирожков с мандариновым вареньем и растекаться по читальному залу, мешаясь с запахом формалина и коленкоровых переплётов.

— И это их не привлекает, - бормочет брат библиотекарь. – Может, у этих нынешних бедуинов вообще нет обоняния? - И правильно, что не привлекает, - отзывается из угла брат библиограф. – Это же библиотека, а не харчевня. Полно, дорогой брат. Всё будет хорошо. Они придут. Главное – всегда быть готовыми к их пришествию. Встал поутру, умылся, привёл себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою библиотеку.

В дверь осторожно просовывается очень курносое, очень узнаваемое лицо.

— Извините, - говорит оно, - у нас тут небольшая авария… Даю вам слово, нам много не нужно. Пара номеров «Le Monde», глоток кофе… пара круассанов… Мы не отнимем у вас много времени…

— Я говорил! – победно кричит с кухни брат методист. – А вы: «шестьдесят лет»! «семьдесят лет»! Ретрограды! Консерваторы! Не выпускайте его, я сейчас бегу!

Брат библиотекарь дрожащими руками хватается за газетную подшивку, потом берёт себя в руки и строго спрашивает:

— А паспорт у вас с собой? Мы по паспорту записываем.

— Видите ли… - огорчается курносое лицо в дверном проёме.

— Ну, раз уж сегодня забыли, то ничего, - поспешно говорит брат библиотекарь. – Проходите. Разумеется, мы сделаем для вас исключение. Но в следующий раз, пожалуйста, не забудьте паспорт и фотографию. Такие у нас правила.