2005/11/12 Вавилонская библиотека
2005/11/12 Вавилонская библиотека
О морлоках
— Как?! Вы не даёте книги на дом? Совсем?… - воскликнула худенькая девушка в обвисшем вязаном свитере и заплакала. Я никогда не видела, чтобы взрослые люди плакали подобным образом. Слёзы брызнули из её глаз сразу, как из резко отвёрнутого крана, и полились по щекам, собираясь в лужицу на подбородке и стекая с него тоненькой струйкой. Сквозь эти слёзы она лепетала что-то о завтрашнем семинаре, о страшном профессоре и о своей неминуемой гибели от его руки. Это было ужасно.
В сером полумраке хранилища я заталкивала ей под свитер нужную книгу, шёпотом наставляя её, как себя вести, чтобы не попасться с поличным на выходе. Она покорно поворачивалась в моих руках, булькала остатками слёз и бормотала что-то невнятное, но трогательное, время от времени нервно оглядываясь по сторонам. В глубине хранилища полутьма сгущалась до жуткой черноты, и оттуда раздавались неясные лязгающие звуки. Собственно, их издавал железный конвейер, катающийся между этажами и развозящий книги, но она этого не знала. Впрочем, возможно, и к лучшему – она и без того была достаточно напугана. Постороннему человеку лучше вообще не видеть это сооружение. Оно скрипит, хрюкает, трясётся и перевозит в своих кабинах отнюдь не только книги. Я своими глазами видела однажды, как там проехала упаковка сосисок. Ими питаются морлоки, которые живут на разных этажах хранилища.
Оговорюсь сразу. Мы, живущие по эту сторону книгохранилища – тоже, мягко говоря, не элои. Мы – тоже морлоки, но слегка пообтесавшиеся и дрессированные. Мы привыкли к дневному свету, научились говорить, и не просто говорить, а говорить с теми, кто к нам приходит. Понимать их с полуслова. Успокаивать их лживыми обещаниями, что книгу им вот-вот пришлют, осталось ждать совсем недолго. А те, что живут там, внутри этого пропахшего сухой бумагой, формалином и клеем мира, они – настоящие морлоки. Они передвигаются по лестницам и стремянкам на четвереньках и никогда не падают и не оскальзываются. Они превосходно видят в темноте и совершенно теряются при свете дня. Они подводят глаза блестящими тенями, не ведая, что эти тени давно вышли из моды, но иногда увлекаются и размазывают их по всему лицу. Когда я в первый раз встретила в сыром полуподвале, среди штабелей газетных подшивок, странное существо с фосфоресцирующим в темноте лицом, я слегка оробела. Потом привыкла. Здесь можно привыкнуть ко всему. К воплям, доносящимся из подвала: «Неля, вспомни, куда ты отправила Юнга! Вспомни, говорят тебе!» И полузадушенные хрипы в ответ: «Не помню я ничего, отстань ты от меня, ради Бога…» - «Да вот же он, ты на него чайник поставила! Убью, зараза!» К тому, что здешние обитатели не ходят, а либо лазают на четвереньках, либо плавно плывут между стеллажей, как задумчивые айсберги, с кипами книг в руках и отрешёнными, ярко сияющими глазами. Их неторопливость нельзя поколебать ничем. Они не видят читательских слёз и не слышат их бессильных проклятий. Они не знают, что над входом в их пещеры висит картина под названием «Каньон Дохлого Читателя». Это страшная картина по мотивом страшной легенды о том, как некто, прождавший заказанные им книги несколько суток подряд, без пищи и воды, поддерживаемый лишь верой в чудо, в конце концов отчаялся и бросился в этот каньон. А если бы и знали и видели – это бы их не растрогало. У них оранжевые глаза, подведённые блестящими тенями, и ледяные сердца, застывшие в вечном холоде и мраке хранилища. Я их боюсь, люблю и жалею одновременно.