2008/05/18

2008/05/18

Солнечная майская погода традиционно располагает к меланхолии и рефлексии. В прошлый раз мне подвернулся дон Хозе. В этот раз – Русалочка. Ну, ладно, пускай будет Русалочка.

Недавно меня спросили, любила ли я в детстве «Русалочку». В детстве – точно не любила. В детстве она скорее вызывала у меня опасливое недоумение и досаду. Не потому, что принц так и не женился на Русалочке, – это меня как раз не удивляло, - а потому, что я безотчётно силилась понять, о чём эта сказка, но никак не могла и только попусту раздражалась. Взрослые объяснили мне, что эта сказка – о великой самоотверженной любви. Я отнеслась к этому утверждению скептически, догадываясь, что что-то здесь не так, но не умея этого выразить. В жёлтом двухтомнике сказок Андерсена я разрисовывала Русалочке волосы жёлтым, пахнущим одеколоном фломастером и даже думала в сердцах, не пририсовать ли ей усы. Но остатки благородства удерживали меня от этого хулиганства – бедняжке и без того приходилось не сладко.

Каким-то шестым чувством я, несомненно, понимала, что Русалочка отнюдь не так бескорыстна и не так самоотверженна в этой своей великой любви. Она, как Будда, узнала однажды, что когда-нибудь умрёт, и, как Будду, это её несказанно огорчило. Больше того – она узнала, что умрёт насовсем, поскольку у человека есть бессмертная душа, у таких, как она – нет… Ох, уж эта вечная печаль несчастных сидов, которым кто-то сказал, что не видать им бессмертия, как своих острых ушей, а они и поверили!

Род людской счастливей нас, - Нет надежд нам в смертный час,

Вам настанет пробужденье,

Нам – навек уничтоженье.

Помните другую сказку Андерсена – «Волшебный холм»? Одна их дочек лесного царя хочет выйти замуж только за норвежца, потому что когда весь мир падёт, останутся только норвежские скалы. По той же причине и бедной Русалочке так необходимо выйти замуж именно за человека – ведь только так она сможет добыть бессмертие. И такой человек есть, он ей давно уже нравится… Дело за малым – сделать так, чтобы она понравилась ему.

И вот она вылезает из воды и идёт ради него на всякие невозможные жертвы и страдания. И не знает, бедняжка, что никакими жертвами любовь не купишь. Что вот это вот «я ради тебя всё бросила, всё отдала и теперь мучаюсь с отрезанным языком, и каждый мой шаг – это боль и кровь, и всё ради тебя одного» … всё это здесь не работает. Потому что ты можешь, конечно, приносить любимому какие угодно жертвы, но это отнюдь не обязывает его к ответным чувствам и ответным жертвам в твой адрес. Захочет – полюбит. А не захочет – извини, малышка. Он ИМЕЕТ ПРАВО тебя не любить, даже если ради него ты каждый день ходишь босиком по лезвию ножа. Он имеет право полюбить другую – обычную женщину, а не сиду. Хотя бы потому что любовь сиды и человека почти никогда не получается. Как бы они внешне ни походили друг на друга, всё равно по сути они разной природы, и им никак этого не преодолеть, как бы они ни старались. Потому Данила-Мастер уходит от каменной девы к живой, хотя как раз каменная, как никто, понимает его душу и его увлечения. Потому бесчисленные Рори и Патрики бегут без оглядки от дивных эльфийских красавиц к своим рыжим горластым Бридам и Мойрам Трудно полюбить сиду, это мало кому удаётся. Удивительно, но они гораздо больше тянутся к нам, чем мы к ним. Кто силой, кто хитростью, кто щедрыми посулами заманивают они к себе взрослых и детей, а потом все силы кладут на то, чтобы их удержать. Всё, что душе угодно – каменный цветок, золотые чертоги, ледяные кубики – любые игрушки! Играй, детка, во что хочешь, только не покидай меня. У того же Андерсена Ледяная Дева – «взрослый» вариант Снежной Королевы, - одерживает-таки победу над земной любовью своего Руди и забирает его себе прямо в день его свадьбы. Он тонет в ледяном озере, попадая прямёхонько к ней в объятья, из которых его уже не вызволит никакая Герда.

У Русалочки были все шансы поступить так же – тем более что принц уже тонул на её глазах и проще простого было бы взять его в охапку и утащить к себе под воду… кстати, обычная практика у русалок. Но она так не может, не хочет, Не хочет, чтобы он стал таким, как она, наоборот – это ей нужно стать, как он. А как это сделать, она не знает. Очевидно, для этого мало получить ноги вместо рыбьего хвоста. Нужно что-то ещё, чего в ней нет, хоть ты разбейся. Может быть, как раз та самая бессмертная душа-то и нужна? А её-то как раз и нет. Представьте себе рыцаря, который идёт добывать себе волшебный меч, а добыть его можно только с помощью того же самого волшебного меча и никак иначе! Ужасное положение. Видимо, принц тоже чувствует, что что-то в ней не то, и потому так упорно отказывается видеть в ней женщину, а не «милого найдёныша» с «говорящими глазами». Конечно, он ведёт себя при этом не лучшим образом. Прямо говоря, по-свински себя ведёт. Даже мне, как ни мала я была в то время, когда всё это читала, было ясно, что незачем попусту обнадёживать девушку, обещая, что женишься на ней, если не найдёшь более подходящего варианта. А потом ещё предлагать ей порадоваться его счастью с другой невестой! Нет, то, что принц – парень так себе, неважнецкий, я хорошо понимала. Но в чём такой уж великий подвиг Русалочки, я понимать отказывалась. Подвиг в моём тогдашнем понимании – это то, что человек совершает, рискуя собою, ради других. А Русалочка, как ни крути, старалась для себя. Что такого замечательного она сделала? Спасла принца, когда он тонул? Но это ей решительно никакого труда не составило. Принесла ему в жертву свою русалочью жизнь? Но он нисколько в этой жертве не нуждался – она давала ему то, что он не хотел брать. Не ударила его ножом, чтобы выиграть для себя хотя бы жалкие триста лет? Помню, что только после этого её поступка моя безжалостная – хотя и, вероятно, бессмертная – шестилетняя душа дрогнула и смягчилась. Когда вот-вот распадёшься морской пеной, и триста лет отсрочки покажутся вечностью. Но она этого не сделала. И этим – только этим – заслужила своё спасение. Потому что уцелеть и сохранить душу можно только в том случае, если ты не ударишь «его» ножом. Ни в прямом, ни в переносном, ни в каком угодно смысле. Как бы по-свински «он» с тобою не обошёлся. Даже если «он», как эта поганая свинья, русалочкин принц, ещё вчера клал голову тебе на грудь, а сегодня ты видишь, как он засыпает на груди у этой с… счастливицы. Вот как только ты перестанешь прыгать над ними, заливаясь слезами и размахивая ножом, как только выкинешь этот нож к чертям собачьим и приготовишься рассыпаться на фиг морской пеной в нефтяных разводах…. вот тут-то у тебя и появится реальный шанс на избавление и воскресение. Во всех смыслах – и в житейском, и в религиозно-мистическом, и в каком угодно. Иначе – никак.

Конечно, в то время, когда я разрисовывала Русалочку в книжке дешёвыми фломастерами, нехорошо протекающими на текст на обороте картинки, я всего этого не понимала. Потому и досадовала. А когда поняла, было не поздно. Было как раз в самый раз.