2008/05/28 Мозайка
2008/05/28 Мозайка
***
МАМА ЮЛЬКИ. Юль, ну, прекрати уже баловаться, а? Не надоело ещё? Господи, когда ты, наконец, уже человеком станешь?
ЮЛЬКА (пяти лет). А я бы и не хотела, чтобы человеком. Я бы лучше – собачкой.
МАМА. Ещё новости! Почему это собачкой?
ЮЛЬКА. Я бы тогда за Платона замуж вышла.
МАМА. За болонку что ли эту, соседскую?
ЮЛЬКА. Он не болонка. Он болон. Он мужчина.
МАМА. Ничего, вырастешь, найдёшь себе человечьего мужчину.
ЮЛЬКА.(со вздохом). Нет, мама. Человечьего такого не найдёшь. Таких и собачьиных-то мало, а ты говоришь – человечьего…
***
Увидев, как Туська схватила на руки чью-то кошку, Юлька всерьёз пугается:
— Что ты делаешь? Она же взрослая, у неё пять человек детей! Отпусти сейчас же и попроси прощенья!
Животные её любят. Она беседует с ними даже не на равных, а как младший со старшими. При этом видно, что она их нисколько не боится. Просто понимает, что они – большие, а она – маленькая.
В Царицынском парке возле одного из прудов я, чтобы её позабавить, принимаюсь квакать. Произношение у меня никуда, но две-три лягушки в тине всё-таки заводятся и ввязываются в скандал. Юлька потрясена.
— Ты умеешь, как они, да? А совсем чтоб быть, как они – умеешь?
И жадно смотрит на мой профиль, ожидая, когда же моя голова вытянется и сплющится, а за ухом надуется жёлтый прекрасный пузырь.
***
Смотрим вместе с шестилетним Денисом мультфильм про Астерикса у викингов. По палубе викингского корабля идёт неопределённого пола викинг с ресторанной тележкой и спрашивает у каждого из гребцов: «Тебе лосось или лосось?» Денис озадачен:
— Зачем это? - Ну, он им предлагает выбирать. Как стюардесса в самолёте.
— А почему – лосось или лосось?
— Потому что у него больше ничего нет. А надо предложить выбрать. Вот он и предлагает, чтобы они выбирали.
— А! Это – как президента выбирают, да?
***
— Ну, что, Тусь, в церковь-то в воскресенье пойдём?
— (Неуверенно). Пойдё-ом. Только молиться не будем, ладно?
— Почему не будем? Тусь, ты что?
— А ты же сама сказала, что у Бога в воскресенье выходной, Он всё равно ничего не делает. Отдыхает. Ну, вот… Он отдыхает, а тут все… И все чего-нибудь просят. Разве это отдых?
— А зачем же мы тогда пойдём?
— Ну, так просто пойдём. В гости.
…В первый раз за много лет я была у Бога в гостях. В доме у Него было зябко и покойно, пахло сиренью, мрамором и воском, и стол был накрыт, и в первый раз за много лет меня тряхнуло от затылка до пяток невозможным страхом и невозможной радостью, когда я подходила к приготовленной трапезе. Туська сидела на боковой скамейке рядом с французскими детьми и молча, слегка снисходительно разглядывала их игрушки, которые они ей показывали из своих рук, не давая при этом потрогать. Но потом пришла орава армянских детей и положила конец этой чинной идиллии. К концу мессы их всех, включая французов и Туську, удалили из церкви, и я, преклоняя перед уходом колени, слушала, как пение хора сливается и перемешивается с радостными воплями, несущимися со двора.